Палеонтология антрополога. Том 3. Кайнозой

Предками куньих были кто-то наподобие Palaeogale – мелких виверро-куницеподобных зверьков со сверххищной зубной системой. От них было совсем недалеко до несомненных куньих – французских Mustelictis olivieri, M. piveteaui и Corumictis julieni, орегонских C. wolsani и прочих. Среди современных хищных куньи могут показаться весьма примитивными, так как план строения их тела действительно довольно архаичен. Но стоит сравнить мозговую коробку и эндокран даже древнейших куньих и креодонтов с мезонихиями, как сразу становится ясно, кто на самом деле примитивен. Крайне показательно, что в ряду палеогеновых хищников размеры челюстей и зубов постоянно сокращались, а мозгов – увеличивались. Уже у палеогале, мустеликтисов и корумиктисов лицевой отдел был короче и уже, чем мозговой. Степень энцефализации куньих – наибольшая среди хищных, в их черепе мозговая коробка составляет большую часть, а челюсти – меньшую. Пусть хорёк и не может укусить так же сильно, как креодонт, зато хорёк хитёр! Появление куньих было вызвано и стало возможным благодаря увеличению числа грызунов и зайцеобразных; на наших прямых предков они, надо думать, повлияли не слишком сильно, но часть конкурентов вполне могли извести.

В Европе и Азии продолжали не спеша эволюционировать и предки медведей Amphicynodontidae – североамериканские Allocyon loganensis и евро-азиатские Amphicynodon, размером и внешним видом больше напоминавшие барсуков. Всё же они вдвое-втрое подросли по сравнению с эоценовыми предками. Если куньи остались большей частью мелкими, часто либо норными, либо древесными, но в любом случае очень быстрыми и неугомонными, то медведи стали увеличиваться, замедляться и остепеняться. Впрочем, в олигоцене эта разница ещё не слишком бросалась в глаза.

Ещё больше, чем кошки и амфициониды, поумнели псовые, или собачьи. Hesperocyon coloradensis продолжили эоценовую виверроподобную всеядную линию, а развили её разные виды Mesocyon – первые стопроцентно хищные собаки, похожие на шакалов. С виду их челюсти были довольно скромными, но бодрость мысли – 35 грамм мозгов! – и резвость ног компенсировали недостаток мощи. Собаки сделали ставку на настигание добычи и взятие её измором: в будущем эта стратегия оказалась излюбленной и нашими предками. Нанесение не слишком больших, но многочисленных рваных ран маленькими челюстями с острыми зубами оказалось ничуть не менее смертельным, что и прокусывание голов огромными клыками креодонтов и мезонихий. Зато при меньших размерах головы можно стать легче и быстрее, а стало быть – лучше догонять всё ускоряющихся копытных. Для пущей же эффективности можно охотиться не поодиночке, а группой, благо стадных копытных всегда хватит для стаи не слишком крупных хищников.

Наше счастье, что псовые быстро слезли с деревьев и после довольно долго не пересекались с нашими предками, остававшимися в кронах. Также нам повезло, что псовые возникли в Северной Америке, а в Африку попали весьма поздно, когда мы уже успели спуститься на землю. Вместе с тем, если бы не псовые, возможно, какие-то распоследние адаписовые, омомисовые или эосимиевые приматы могли бы спуститься на землю и в Северной Америке, Европе или Азии ещё на границе эоцена и олигоцена; глядишь, разумный вид появился бы на другой основе и на десятки миллионов лет раньше.

Совсем параллельны судьбам приматов оказались ластоногие.

Как вы там, потомки?