Палеонтология антрополога. Том 3. Кайнозой

Конечно, большинство южноамериканских копытных были гораздо скромнее: например, представители подотряда Typotheria отряда Notoungulata Trachytherus, похожие на длиннохвостых вомбатов, сильными лапами с большими когтями выкапывали клубни и корневища из земли. Другие, из подотряда Toxodontia, вроде Leontinia gaudryi и L. garzoni, Anayatherium ekecoa и A. fortis пока ещё были похожими на халикотериев стройняшками по сравнению со своими плейстоценовыми потомками. У этих зверейpro резцы стали клыкоподобными, хотя, судя по задним низкокоронковым зубам, питались они в основном листьями. Удивительно, что у большинства родов на верхней челюсти «клыками» стали вторые резцы, а у анайятерия – первые; это может быть результатом независимой эволюции, а может – смещения работы генов.

* * *

Хищники, как и все, в олигоцене переживали переход от старых времён к новым. В самом начале эпохи в Монголии и Китае ещё можно было найти последних «сухопутных китов» – мезонихий Mongolestes hadrodens и M. alxaensis, но время этой группы истекло.

Креодонты Creodonta держались прочнее, хотя тоже сократились в числе и разнообразии, а оставшиеся частью представлены теми же видами, что жили и в эоцене; примером такой стабильности может служить Hyaenodon horridus. Некоторые креодонты были сравнительно небольшими, как, например, танзанийский Pakakali rukwaensis размером с рысь; он найден в местонахождении Нсунгве в долине Руква, там же, где и древнейшие мартышко- и человекообразные приматы. Сдаваться креодонты пока не собирались и, пользуясь мощью, успешно противостояли более продвинутым, но более мелким хищным. Свидетельство этого – череп нимравида Dinictis felina с дырками от зубов большого креодонта Hyaenodon. Да и сами нимравиды не стеснялись грызть друг друга, известны достаточно многочисленные останки Nimravus с отпечатками зубов более крупных нимравид: череп с отверстиями от клыков Eusmilus, лопатка, пробитая другим Nimravus, а также плечевая кость с воткнутым в неё клыком.

Хищные вышли на новый уровень: появились кошачьи Felidae, псовые Canidae, куньи Mustelidae, а также предки медведей.

Сравнительно крупная и продвинутая версия хищных – Stenoplesictidae – распространилась из Азии до Европы. Внешне Palaeoprionodon, Stenoplesictis и прочие подобные зверики были уже почти-кошками, но с явным виверровым уклоном. Европейские Haplogale media и Stenogale иногда прямо зачисляются в кошачьих, а Proailurus lemanensis и близкие виды уже без сомнения являются первыми кошками. С этого момента хорошая жизнь наших предков закончилась. Нас стали есть. Первые кошки были достаточно умными – с мозгом 48 см ³ – и большими – около 9 кг, – чтобы задушить мелкую обезьянку. И ведь специализация кошек самая что ни на есть обидная: засадная охота на мелкую и среднеразмерную подвижную кустарниковую и древесную добычу: птиц, грызунов и приматов. Неспроста именно в олигоцене часть приматов окончательно вымерла, а часть сделала мощнейший рывок своей эволюции, окончательно лишившись всего остатнего полуобезьяньего наследия. В каком-то смысле проайлурус и его потомки создали человекообразных обезьян.

Proailurus lemanensis

Совсем другой стиль жизни освоили Amphicyonidae, например североамериканские Paradaphoenus и Temnocyon – уже часто большие и быстро бегающие хищники, догоняющие свою добычу. По сложению амфициониды напоминали креодонтов, но имели намного больший мозг, а их конечности были более подвижными. Амфициониды стали сильнейшими конкурентами собак, хотя в последующем проиграли им, вероятно, в силу всё же меньшего интеллекта.