Паломники. Этнографические очерки православного номадизма

Расставляемые бесами ловушки-искушения подстерегают паломническую группу на ее пути от места повседневного обитания к святому месту, так что упоминание трудностей, физических и эмоциональных, создает то самое ощущение усилия, которое необходимо для любого паломничества. Активность бесов не только указывает на святость места, к которому едут паломники; искушения насылаются на каждого отдельного человека, который в ходе паломничества становится лучше, чище. Таким образом, паломничество становится не приключением, а испытанием, и все неудобства и сложности пути переводятся в риторику преодоления трудностей и изменения себя.

Тело паломника

Марсель Мосс в своем эссе 1934 г. «Техники тела», которому П. Бурдьё во многом обязан своей теорией практик и понятием габитуса, пишет, что «[т]ело есть первый и наиболее естественный инструмент человека» [Мосс 1996б: 248]. Мосс показывает, что разные культуры воспитывают разные тела: британские солдаты маршируют не так, как французские, и английский полк не способен маршировать под музыку французского военного оркестра, как бы ни старался [Там же: 244]. Он пишет, что девушку, которая воспитывалась в монастыре, легко узнать по походке, поскольку, как правило, она ходит со сжатыми кулаками, именно так, как ее научили. У современного православного человека, пожалуй, не будет такой особой походки или других очевидным образом отличающих его телесных характеристик. Разве что образцовая православная женщина станет носить длинную юбку в повседневной жизни. Однако чему должен обучиться воцерковляющийся, т. е. проходящий процесс религиозного обращения, человек, так это особым телесным навыкам, необходимым, чтобы правильно вести себя в сакральном пространстве, в церкви или квазицеркви (месте паломничества).

О религиозном обращении

Понятие религиозного обращения в научной литературе обычно связывают с переходом верующего из одной религиозной группы или системы в другую (из христианства в ислам, из язычества в христианство и т. п.). В антропологии религии религиозное обращение (conversion) обсуждается обычно в связи с «заново рожденными» христианами – последователями протестантских церквей, считающими, что в результате обращения человек становится совершенно другим, новой моральной личностью. В речевой культуре последователей этих церквей рассказ о религиозном обращении стал особым нарративным жанром. Такой нарратив строится вокруг идеи темпорального разрыва – смерти старой («ветхой») личности и рождения личности новой (см., напр.: [Harding 1987; Engelke 2004b; Robbins 2004]). Хотя на практике религиозная социализация «заново рожденных» оказывается длительным процессом, нарратив религиозного обращения, который каждый из них усваивает и умеет рассказывать, заставляет их верить в то, что «рождение свыше» происходит, как любое рождение, в краткий срок и не имеет обратного хода [Coleman 2003; Кормина 2013].

Наряду с такими – образцовыми – нарративами обращения, которые подчеркивают темпоральность разрыва, с относительно недавнего времени стали изучаться и иные типы историй обращения, а именно такие, в которых обретение «правильной веры» происходит в результате длительного самостоятельного поиска. Такой поиск осуществляется не во внешнем мире, а внутри себя, когда в результате определенной внимательной работы над собой достигается состояние, которое последователи религий нью-эйдж назвали бы «осознанностью» [Андреева 2017: 80], и обнаруживается некая изначальная религиозная личность. Как показывает Даниэль Винчестер в своей недавней работе, и мои интервью с двумя десятками православных священников в США подтверждают это наблюдение, похожие рассказы о длительном религиозном обращении характерны для православных американцев. Его информанты, имеющие, как правило, длительные и богатые религиозные биографии, связанные с пребыванием в разных христианских церквях (и, что важнее, культурах), рассказывали о своем превращении в православных как о постепенном раскрытии своей «латентной православной личности», о том, что на самом деле они все время искали [Winchester 2015]. Как справедливо пишет Винчестер, и для «заново рожденных», и для тех, кто ищет в себе латентную религиозную личность, рамкой для истории обращения оказывается выстраивание себя нынешнего в сравнении с собой прежним. Асимметрия между собой «ветхим» и собой обретшим правильную веру обепечивает сюжетную линию подобного рассказа.