Память – это ты

– Это я. Томеу рассказывал, что тут похоронили двенадцать индейцев, но я насчитал тринадцать могил… так что я пытался выяснить… Хотя на самом деле не знаю, что я пытался.

– А почему ты не ободрал плющ с последнего камня?

Я мог сказать: “Потому что услышал какие-то шепоты, испугался, до крови поцарапался о ежевику, упал на задницу, вляпался в ядовитые грибы и больше двух дней блевал и не слезал с унитаза”.

– Меня отвлекли, – сказал я.

– А потом?

– Потом ничего. Бросил.

– То есть ты расчистил двенадцать надгробий из тринадцати, но когда осталось одно… ты бросил. Ты. Ты бросил.

– На что ты намекаешь?

– Ты испугался.

– Да ну тебя.

– А что такого? Признавайся, – Хлоя весело рассмеялась. – Ты за всю жизнь ни разу ничего не бросил.

Она так заразительно смеялась, что наконец я не выдержал. И это мрачное место огласилось нервным смехом людей, на несколько часов забывших о реальном мире и погрузившихся в мир приключений, индейцев, пророчеств и тайных сокровищ.

Все шло прекрасно. Когда мы ободрали плющ с последнего надгробия, мы не увидели ни дат, ни имен, как и на остальных, но зато там был знак. Хорошо нам знакомый. Тот же, что и на медальоне. И мы засучили рукава.

Мы копали два часа, пока лопаты не ударились обо что-то твердое. Гроб. Мы основательно устали и перепачкались в земле, так что приходилось время от времени отдыхать. Мы застыли, глядя вниз, не в силах произнести ни слова от волнения. Потом достали гроб, применив скорее силу, чем сноровку. Открыли – и обнаружили второй за ночь сюрприз.

Внутри лежало лишь несколько костей. И все. Только кости – теперь рядом с ними упокоились и оставившие нас надежды.

– Не понимаю, – растерянно пробормотал я, – на камне тот же знак, что и на медальоне. Они… они приехали, чтобы…

– Чтобы все забрать, – серьезно сказала Хлоя.

– Но ведь у них были не все монеты. Не хватало твоей. Сто восемьдесят третьей. А если монеты не все, то их народ… Пророчество.

– Наверное, это просто легенда. – Хлоя ободряюще похлопала меня по спине, отчего мне стало только хуже.

Я был зол. Я был так уверен, что мы найдем сокровище…

– Как бы то ни было, монета существует. И знак на надгробии.

– И золото наверняка тоже. Вот скажи, если бы ты был Стражем и знал, где лежат сто восемьдесят две золотые монеты… что бы ты сделал?

– Поверил в пророчество.

– Ага… Пятьсот лет назад – наверняка, но сорок… Это куча золота, Гомер. И ты бросил бы ее только потому, что не хватает одной монеты? Или все-таки вернул бы своему народу?

– Думаю, я забрал бы золото. Чтобы спасти людей.

– Не просто спасти. Ты помог бы им начать новую жизнь, построить новый город и процветать.

– Новый Эдем? – спросил я не без задней мысли.

– А почему нет?

От возбуждения и прилива адреналина не осталось и следа, усталость валила с ног. Поначалу приключения всегда бодрят, но возвращаться на рассвете без сил, с пустыми руками, без золота, в грязи оказалось невыносимо.

Мы закопали гроб и побрели прочь, как печальные призраки, – впрочем, наверняка там были призраки и кроме нас, все-таки дело происходило на кладбище. Мы шли, взявшись за руки, пытаясь оправиться от удара. Я решил идти обратно другой дорогой, не той, которой мы пришли. Это была хорошая возможность.

– Можно познакомить тебя кое с кем?

– Сейчас? Не поздновато ли?

– Думаю, в данном случае это неважно. – Я встал перед парой соседних надгробий и посмотрел на них с нежностью: – Мама, папа… это Хлоя.

Хлоя стояла молча, не сводя глаз с могил.

– Прости, – сказал я, закрывая лицо рукой. Хлоя, по-моему, чувствовала себя неловко. – Прости. Знаю, глупо, и… здесь даже тел их нет, представляешь? Такое же место, как и любое другое, где я могу мысленно побыть с ними… поговорить, рассказать о трудностях. Прости. Я не хотел тебя смущать. Нужно было сначала спросить…

– Нет, – отозвалась Хлоя. – Ты здорово придумал. Правда. Я просто не ожидала… – Снова молчание, а потом смешок: – Меня еще никто никогда не знакомил с родителями, и посмотри, на кого я похожа. Ужас просто.

Среди могильных камней снова раздался наш смех. Да, мы были на кладбище, но ночь была наша, и мы могли делать все что хотим.

Мы вышли за ограду и стали спускаться. Торопиться было некуда. По дороге нам никто не встретился, и хорошо: вряд ли мы смогли бы объяснить, почему перепачканы землей. Было то время суток, когда непонятно, то ли уже очень поздно, то ли еще очень рано. Время играло против нас, потому что мы оба знали, что чары скоро рассеются. А когда это случится, каждый вернется к своей жизни.

– У меня даже под платьем земля, – недовольно сказала Хлоя, отряхиваясь.

– Тебе помочь?

– Лучше бы предложил зайти к тебе. Или мне придется умолять?

– Я был бы счастлив услышать твои мольбы, вот честно. Но нет. Сначала я хочу кое-куда заглянуть.

– Еще кого-нибудь откопать?

– Нет, – рассмеялся я.

– Тогда надеюсь, что это чуррерия[46], потому что я умираю, как есть хочу.

– Боюсь, придется немного подождать.

– Скажи честно. Это стандартный маршрут для всех твоих девиц или ты импровизируешь?

– Для всех, конечно.

– Так я и знала.