Память – это ты

Худшая часть дня прошла. Они похоронили товарищей и родственников и скромно почтили их память. Теперь плач растворился в шорохах ночного леса. Хлою эти звуки успокаивали.

Они потеряли добрых друзей, которые никогда ни на кого не подняли оружия. Потеряли Эдем, свое единственное пристанище. Потеряли надежду, потому что все доходившие новости подтверждали: война окончена. И они проиграли. Люди возвращались к жизни или к тому, что от нее осталось. Лишь немногие продолжали борьбу в горах. Они были Сопротивлением.

Дети благополучно добрались до Замка и спали, свернувшись клубочком, среди развалин, которые, вероятно, некогда были мрачной темницей, но теперь защищали от ветра, укрывали и согревали.

Видя, во что превратился Эдем после пожара, ради безопасности решили все переселиться в Замок. Хотя день был бесконечно длинным, Хлое не спалось. Больше года прошло с тех пор, как генерал Миранда хладнокровно убил ее отца. С тех пор, как она послала одну из своих пуль в шею его сыну и, к несчастью, оставила в живых его самого, хотя и не промахнулась. Скольких страданий можно было бы избежать, если бы она не поторопилась с тем последним выстрелом? Или подождала и убедилась, что он жив? Эти вопросы стали ее ежедневной пыткой, и ей предстояло жить с ними до тех пор, пока история, начавшаяся на крыльце ее дома, не закончится раз и навсегда.

Хлоя бродила по лесу недалеко от развалин. Она чувствовала, что ей не место подле этих людей, ее жизнь – одиночество и горы. Дошла до знакомого уступа. Здесь свирепствовал ветер, и Хлоя подставила ему лицо. Он напоминал о ветре, умиравшем возле ее пещеры.

Сияла луна, Хлоя села на поваленный ствол сосны и достала из кармана маленький томик стихов, которые знала наизусть. Открыла наугад и с наслаждением понюхала страницы. Потом стала читать про себя. Она помнила каждую строфу и каждую строчку и все же предпочитала извлекать их из книги, а не из памяти. Ей нравилось нежно касаться пальцами чуть шершавых страниц. Нравилось читать и вспоминать.

Хрустнула ветка, у Хлои зашевелились волосы. Отбросив книжку, она вскочила и стала озираться, с винтовкой на изготовку:

– Кто бы ты ни был, лучше выходи, пока я тебе башку не снесла.

Из кустов, подняв руки, показался Паскуаль.

– Не стреляй, – усмехнулся он. – Я сдаюсь.

– Черт, чуть тебя не пристрелила, – проворчала Хлоя, опуская винтовку.

Паскуаль опустился на бревно и со стоном потянулся. Ночная панорама была великолепна.

– Видно ровно столько, сколько нужно, чтобы ощутить красоту вокруг.

– В этом я с тобой совершенно согласен, – ответил Паскуаль, внимательно глядя на Хлою.

Та подошла ближе и присела рядом.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она. Ее напряжение контрастировало с уверенностью, которую излучал Паскуаль.

– Я только хотел выразить соболезнования. Из-за Вдовы… Знаю, вы дружили.

– Она была необыкновенной женщиной и столько тайн унесла с собой…

– Поэтому ты здесь?

– Я хотела побыть одна.

– Почему?

– Вероятно, потому, что мне нравится быть одной.

– Если ты к чему-то привыкла, это еще не значит, что тебе это нужно. Беляночка, ты же знаешь, что не виновата в случившемся, правда?

– Я в этом не уверена.

– Так и знал… Видишь? Это твоя первая ошибка.

– Есть и другие?

– Я серьезно. Не лишай других их доли ответственности, ладно? Все мы воюем и погибаем. Я не хочу, чтобы ты считала себя ответственной, когда настанет мой черед получить пулю. Не лишай меня этого.

Хлоя посмотрела на Паскуаля в упор и увидела, что он серьезен как никогда.

– А теперь скажи, – приказал тот.

– Что я должна сказать?

– Что ты не виновата.

– Да ну, отстань…

– Скажи!

– Не хочу!

– Это не только твоя война. Это наш выбор тоже, а ты присваиваешь его.

– Ничего я не присваиваю.

– Тогда скажи. Не…

– Черт с тобой! Я не виновата. Доволен? Конечно, я не виновата, что этот психопат бегает за нами днем и ночью и убивает все, что движется! Не виновата, что он сжег наше единственное нормальное убежище! Не виновата, что Зануда лишился бабушки, а отец Тобиас…

– Тихо, тихо. – Паскуаль обнял ее. Он сам вызвал этот приступ и теперь раскаивался.

Хлоя дала себя обнять, орошая слезами плечо Паскуаля, который впервые почувствовал, что пробил броню этой гордой воительницы.

– Лучше?

– Я устала… – ответила Хлоя, пытаясь взять себя в руки.

– Я тоже. Пойдем к остальным. Ред придумал, как отплатить мерзавцу. – Паскуаль уже встал, когда заметил на земле книгу. – Что это?

– Ничего, – буркнула Хлоя, вытирая слезы.

Наклонившись одновременно, они столкнулись лбами. Оба рассмеялись. Паскуаль поднял книгу:

– “Двадцать стихотворений о любви и одна песнь отчаяния”, Пабло Неруда.

– Ты умеешь читать…

– Конечно. А ты что думала? – Его голос звучал слегка обиженно. – Я ходил в католическую школу. Скажем так, выучился… из-под палки. А ты?

– Меня научил… один друг.

– Значит, у Беляночки тоже есть свои тайны, а?

– Это не тайна… Это никто, – задиристо ответила Хлоя.

– А похоже, что кое-кто.

– Просто человек, которому я помогла сто лет назад, – отрезала та, вырывая книгу из сильных рук Паскуаля.