Память льда

Молоток вставил в арбалет еще одну стрелу и подошел к Деторан. Кровь уже не хлестала из ее ран. Лица напанки он не видел. Молоток не стал дотрагиваться до изуродованного тела; он и так знал, что Деторан мертва.

Спотыкаясь, сверху бежал Штырь. Ему здорово полоснули по шлему, оторвав надбровную пластину. Сама рана была неглубокой, однако по щеке мага текла кровь. Он дико вращал глазами.

— Молоток, да их там не меньше двадцати! Ходок пока держится!

— Ну и дурак! Ему сваливать оттуда надо!

Целитель перезарядил арбалет и нагнулся, торопливо оглядев сержанта.

— Найди себе другой шлем, — бросил он Штырю. — Тут этого добра полно. А потом — за мною наверх.

— Что с Мурашом?

— Поживет еще. Да пошевеливайся, ты!

Ступеньки были завалены телами, и целителю пришлось в буквальном смысле ступать по трупам. Молоток споткнулся и вдруг почувствовал жгучую боль в плече. Что за наваждение? Или Ходок уже перестал отличать своих от чужих? Впрочем, немудрено: баргаст находился в окружении нескольких паннионцев, которых он лупил по очереди, сталкивая вниз. Наконец человеческий клубок потерял равновесие и покатился по ступеням, разбрасывая во все стороны топоры, кинжалы, шлемы и кольчужные перчатки.

Ходок выбрался из-под груды еще живых тел и принялся спешно отправлять стражей Домина в вотчину Худа: он ловко орудовал коротким мечом и вдобавок пинал врагов ногами в тяжелых сапожищах. Молоток отодвинулся подальше, морщась от обжигающей боли. Он уперся здоровым плечом в стену. На лестнице стало тихо, если не считать надсадного дыхания баргаста.

— Смотреть надо, куда суешь свой меч, дубина! — накинулся он на Ходока. — Ты же меня в плечо ранил!

Все дальнейшие гневные слова застыли у целителя в глотке. Ходок был исполосован так, что неизвестно, каким чудом вообще еще держался на ногах. Похоже, самого баргаста это не особо волновало, ибо он привычно ухмыльнулся, глядя на товарища:

— Ранил, говоришь? Бывает.

— Ну и к чему было проявлять подобное геройство? Разве нас не учили вовремя отступать?

— Не перебей я этих ублюдков, они бы и сейчас нам мешали, а теперь тихо, — как ни в чем не бывало ответил баргаст. — Где остальные?

— Внизу. Деторан мертва. Мураша ранили; нам придется тащить его на себе. А Штырь, по-моему, увлекся поисками нового шлема.

— Здешние ему все равно не подойдут, — рявкнул баргаст. — Пусть лучше найдет местную кухню и нахлобучит на голову кастрюлю.

Молоток отошел от стены.

— Хорошая мысль. Идем скажем ему об этом.

— Только надо его предупредить: повара не любят, когда у них воруют посуду.

И баргаст, равнодушно глядя на стекавшие с него струйки крови, двинулся вниз.

— Погоди, Ходок, — остановил его Молоток.

— Ну, чего еще?

— Штырь говорил — их было не менее двадцати.

— Угу.

— И все мертвы?

— Может, половина. Остальные убежали.

— Тебя испугались?

— Скорее уж власяницы Штыря. Хватит болтать, целитель. Идем.

Т’лан имасс нес его по коридору, освещенному факелами. Голова Тока-младшего раскачивалась из стороны в сторону. Несколько раз Тлен останавливался, приглядываясь к убитым.

«Он назвал меня своим братом… Но у меня нет брата… Только мать и бог. Провидец, где ты? Неужели ты меня бросил? Волк умирает. Ты выиграл, Провидец. Так яви же в последний раз свое всемогущество. Освободи меня, и я отправлюсь к вратам Худа».

Они подошли к арочному дверному проему. Сорванная и продавленная дверь валялась рядом. Тлен наступил на нее, хрустнув щепками, и внес Тока в просторное помещение со сводчатым потолком. До недавнего времени здесь стояли изощренные орудия пыток. Однако теперь от них остались груды обломков, чем-то похожие на куски скелетов кровожадных зверей.

«Кто же выместил на них свою ярость? Неужели Тлен? А мне казалось, что в нем давно уже умерли все чувства».

Напротив входа была другая дверь, из-за которой слышался звон оружия.

Т’лан имасс остановился:

— Мне придется пока оставить тебя здесь.

«И возможно, навсегда».

Тлен осторожно опустил изуродованное тело малазанца на пол. Противоположная дверь открылась. В пыточный зал вошел некто в белой маске. На ее блестящей поверхности виднелись две борозды.

«Совсем как шрамы».

В каждой руке вошедший держал по мечу.

«А ведь я тебя знаю, — подумал Ток-младший. — Просто забыл твое имя».

Воин в маске молчал. Он терпеливо дожидался, пока Тлен обратит на него внимание. Т’лан имасс снял висевший за спиной кремневый меч.

— Мок, Третий среди сегулехов, когда ты покончишь со мной, ты заберешь отсюда Тока-младшего?

Воин в маске слегка наклонил голову.

«Вспомнил! Это же ты, упрямец Мок! Тебе до сих пор не дает покоя поединок? И теперь ты собираешься убить моего друга… моего брата».