Память льда

Движения соперников были столь быстрыми, что единственному глазу Тока они казались подернутыми легкой дымкой. Железо ударяло по камню, высекая россыпи искр. Сумрак отступал, обнажая нагромождения дерева и металла. Неизвестно, сколько лет (а может, и веков) орудия пыток накапливали в себе ужас, боль и страдания своих жертв, и теперь с каждой вспышкой все это выплескивалось наружу, словно освобожденное искрами и… всем тем потаенным, что скрывалось в душах т’лан имасса и сегулеха.

Ток-младший физически ощущал эту стихию. Или, пожалуй, не он сам, а плененный волк внутри его. Чем сильнее сегулех теснил Тлена, тем беспокойнее вел себя зверь.

«Для него мое тело — такое же орудие пытки. Смятое, но еще не разрушенное».

Малазанцу вдруг показалось, что он видит прутья клетки с клочьями шерсти. Клетка.

Кое-как Ток сумел подтянуть под себя изуродованные ноги и уперся в пол локтем, покрытым гнойниками. Жилы, ослабевшие от длительного бездействия, натянулись, грозя оборваться. Он еще подтянул ноги, пытаясь встать на колени. Пальцы, сжатые в кулаки, быстро онемели. Не обращая на это внимания, юноша попробовал подняться, однако его качало из стороны в сторону.

«Достичь равновесия и удержаться. Равновесие сейчас важнее всего».

Дрожащий, липкий от пота, струящегося по остаткам лохмотьев, Ток вставал на искалеченные ноги. У него кружилась голова. Несколько раз ему казалось, что он вот-вот рухнет без чувств, но малазанец упрямо сжимал зубы и держался.

Крупп глотнул воздуха, поднял Мхиби и потянул ее за руку:

— Дорогая моя, ты должна коснуться этого мира. Он создан для тебя. Понимаешь? Дар. Есть нечто, что требуется выпустить на свободу.

Освободить. Ясно?

О да, она поняла это слово. Мхиби жаждала свободы и уповала на свободу, преклоняла колена перед ее алтарем.

«Вырваться на свободу».

В этом был смысл, как и в памяти льда, продолжающего падать сверху.

«…Избавление — от смысла, эмоций; дар истории — земля под ногами. Здесь так много слоев, поверхностных и глубинных…

Необходимо напоить землю, спасти ее.

Но что это за место?»

— Дражайшая моя Мхиби, протяни руку. Крупп умоляет тебя. Ну же, прикоснись…

Женщина подняла трясущуюся руку…

Зачем он вставал? Чтобы увидеть, как Тлен слабеет и как кремневый меч т’лан имасса все с большим трудом отражает удары Мока?

И все-таки, что ни говори, Ток стоял на своих ногах. Теперь надо сделать шаг. Он сумеет шагнуть.

«Клетка. Волк мечется. Силится вздохнуть и… не может».

Еще лежа, он заприметил кусок бревна с торцом, окованным бронзой. Часть дыбы? Или иного хитроумного приспособления? Не важно. Главное, что бревно крепкое.

Ток сделал шаг. Покачнулся. Взмахнул руками, успев понять, что бронзовый торец находится как раз на высоте его груди…

Бронза ударила в ребра, вызвав взрыв боли.

Она подняла трясущуюся руку, чтобы прикоснуться…

Клетка сломана! Сломана! Волк освобожден!

Волк глубоко вздохнул и завыл.

Молот застыл в трясущейся руке Бруда, занесенной высоко над головой…

Воздух прорезал вой бога-зверя. Призывный вой.

В ответ на него из земли стали подниматься десятки и сотни т’лан айев. Молчаливая серая волна устремилась на к’чейн че’маллей. Бойня продолжалась.

Да вот только теперь жертвы были иными.

Уцелевшие охотники К’елль помчались к воротам. Древние волки не отставали.

Орлы больше не преследовали двух драконов. Они спешно возвращались на крышу башни. Теперь драконы летели вдогонку за орлами, а вместе с ними — десятки тысяч невесть откуда появившихся великих воронов.

Над крепостной башней творилось нечто странное…

Держа на руках бездыханную Мхиби, Крупп попятился. Тогг, вырвавшийся из клетки, огласил воздух пронзительным воем.

Град внезапно прекратился. Небо потемнело.

Сила, древняя и неистовая, заполняла пространство, ширясь и разрастаясь.

Белый волк — могучий одноглазый Тогг — продолжал выть. Сила бога-волка была подобна каменной глыбе, поднимающейся из земли. Его вой достигал небес.

Ответ на призыв пришел отовсюду.

Неожиданная тьма принесла с собой холод. Паран сжался в комок, ощущая неимоверную тяжесть, что давила на него сверху.

— Это Куральд Галейн, — прошептал Быстрый Бен. — Давай вставать. Мы должны все увидеть своими глазами.

«Зачем? Меня и так вот-вот расплющит!»

Тяжесть исчезла столь же внезапно, как и навалилась. Паран почувствовал, что маг схватил его за кольчугу и буквально перекинул на другую сторону низкой стены, за которой они прятались от паннионских орлов.

Тьма заволокла все вокруг. Сквозь нее тусклым серым пятном пробивалось солнце. Негодование птиц сменилось криками неподдельного ужаса.

Повернувшись к парапету, Паран увидел в тридцати шагах одинокую фигуру. Паннионский Провидец! Он сбросил человеческое обличье, словно змея кожу, и теперь в облаке ледяного тумана стоял яггут. В руках он крепко держал какой-то предмет, похожий на яйцо крупной птицы. Рядом с ним — огромная, бесформенная женщина — к’чейн че’малль.

«Да это же Матерь!»

Сердце Парана наполнилось ужасом и… жалостью к этому безумному существу с истерзанной душой. Хорошо хоть она не ощущала боли — последнее, что Паннионский Провидец был в состоянии для нее сделать.