Память льда

— Я бывал на развалинах Морна, — сказал Быстрый Бен. — Неподходящее место для маленьких детей. У меня есть предложение получше.

Яггут молча усмехнулся в ответ. Чародей подошел к нему и опустился на корточки:

— Омтоз Феллак. Твой магический Путь в осаде, верно? Т’лан имассы давным-давно пробили его защиту. И теперь, где бы его ни открыли, они об этом узнают. Узнают, где именно такое случилось, и придут туда…

Яггут молча смотрел на чародея. Быстрый Бен вздохнул:

— Штука в том, Провидец, что я нашел для него место. Такое, где можно… скрыться. Там т’лан имассы не сумеют его почувствовать. Омтоз Феллак может выжить, Провидец, во всей своей мощи. Выжить и исцелиться.

— Врешь!

— Слушай, что говорит этот маг, — пропищал человечек из прутиков и веревочек. — Он готов проявить милосердие, которого ты не заслуживаешь.

— Провидец, а тебе никогда не приходило в голову, что тобою манипулируют? — спросил Паран. — Ты ведь черпал свою силу вовсе не из Омтоза Феллака.

— Я пользовался тем, что смог найти, — огрызнулся яггут.

— Да. Ты нашел магический Путь Хаоса. А внутри его обитает некто, кого мы зовем Увечным Богом. Существо неимоверной силы. Его приковали и обрекли на страдания. Неудивительно, что Увечный Бог стремится уничтожить все магические Пути, включая и Омтоз Феллак. Твои желания, Провидец, его совершенно не волнуют. Ты просто оказался подходящим орудием, но не более того. Ты говорил его словами. Все, что происходило в Паннионском Домине, служило ему пищей. Разве яггутам было свойственно сеять разрушения? Даже ваши тираны не правили с такой жестокостью, как ты. Скажи, Провидец, для тебя до сих пор сладостны мысли о чужих страданиях? Неужели ты не ощущаешь, что сейчас ты уже не тот, каким был когда-то?

Яггут молчал.

«Боги, как мне хочется, чтобы Быстрый Бен оказался прав. Я тоже не верю, что безумие Паннионского Провидца исходило от него самого. И теперь я вижу: это безумие ушло…»

— У меня внутри… пустота, — признался яггут. — И все равно, почему я должен тебе верить?

— Освободи его, — попросил Быстрого Бена Паран.

— Еще чего не хватало!

— Пожалуйста, освободи. Нельзя говорить с пленником и ожидать, что он поверит твоим словам… Провидец, в том месте никто… понимаешь, никто не сможет манипулировать тобой. И что еще важнее — ты сумеешь заставить Увечного Бога заплатить за все его измывательства. Не забывай, у тебя есть сестра. Она так и осталась ребенком, которому нужно помочь вырасти. Ей требуется твоя забота.

— Вы оба слишком высокого мнения об этом яггуте, — заявила т’лан имасска. — Думаете, в нем еще остались крохи чести, порядочности и способности к состраданию? Мне все равно, стал ли он таким по собственному желанию или нет. Учитывая все, что он совершил — пусть даже и не по своей воле, — он изуродует душу этого ребенка, как некогда изуродовали его самого.

Паран пожал плечами:

— Тогда девочке повезло, потому что они с братом будут в том мире не совсем одни.

— Не совсем одни? — насторожился яггут. — Это как?

— Быстрый Бен, освободи его.

Маг вздохнул, а затем обратился к человечку из прутиков и веревочек:

— Таламандас, отпусти его.

— Не удивлюсь, если потом мы об этом горько пожалеем, — пискнул Таламандас и слез с груди яггута.

Магическая паутина задрожала и исчезла.

Паннионский Провидец встал. Он явно намеревался что-то сказать, но пока что нерешительно молчал, косясь на Финнэст в руках Быстрого Бена.

— А то… другое место… оно далеко? — наконец спросил яггут у Парана.

По человеческим меркам яггутской девочке было лет пять, не больше. Казалось, она заблудилась и, устав бродить по незнакомым местам, присела отдохнуть, сложив ручонки на коленях. Должно быть, копировала свою покойную мать. Малышка не плакала, не кричала и вообще держалась с таким абсолютно недетским достоинством, что у Парана на глаза навернулись слезы.

— Что она помнит? — спросила Килава.

— Надеюсь, ничего, — ответил Быстрый Бен. — Мы с Таламандасом об этом позаботились.

Наконец девочка заметила их. Встав с камня, она пошла навстречу. Провидец весь дрожал, неотрывно глядя на ребенка. Девочка искала знакомые лица, но не находила их. Ее шаги замедлились.

— Иди к ней, — велел Провидцу Паран.

— Но я не могу назваться ее братом.

— Тогда скажи, что ты — ее дядя.

Провидец нерешительно переминался с ноги на ногу.

— Яггуты не отличались особой привязанностью к родственникам, — произнес он.

— Можно подумать, что люди этим отличаются! — поморщился капитан. — Ты не единственный, кому стоит усилий проявить заботу и сострадание. Тебе многое предстоит исправить, Паннион, начиная с собственной души, с того, чем ты стал. И пусть невинный ребенок — твоя родная сестра — станет в этом твоим проводником… Ну же, иди, чего стоишь? Вы нужны друг другу.

Яггут шагнул было вперед, но потом опять остановился.

— Капитан, — сказал он, поворачиваясь к Парану, — мне стыдно за все, что я сделал с твоим другом Током-младшим.

Он перевел взгляд на Килаву:

— Ты говорила, что у тебя есть брат.

Женщина кивнула:

— Он прошел Ритуал и стал неупокоенным, чтобы воевать с вами.