Память льда

Малазанские офицеры во главе с Дуджеком подошли к подножию холма. Среди них маячил страж Домина, который представлял капитулировавшую вражескую армию.

Верховному кулаку уже сообщили о гибели Скворца. Ворчун понял это по ссутулившимся плечам старого полководца, по тому, как тот нервно водил единственной рукой по своему морщинистому лицу.

Рядом с Каладаном Брудом открылся портал. Оттуда вышли несколько малазанцев во главе с Артантосом. Лица у всех были суровыми и торжественными. Безупречно чистые мундиры вновь прибывших казались символами далекого, почти забытого мира.

— Смертный меч! — услышал вдруг Ворчун.

К нему подошла женщина из его легиона.

— Чего тебе?

— Мы хотим поднять «детское знамя».

— Не здесь.

— А где?

Он указал на поле перед воротами:

— Там, среди наших павших.

— Но… но это же внутри тьмы.

Даруджиец кивнул:

— Верно. Там и поднимите.

— Будет исполнено, смертный меч.

— И хватит уже повторять этот дурацкий титул! Я — всего-навсего Ворчун, караванный стражник, который временно болтается без работы.

— Но вы не можете перестать быть смертным мечом Трейка, — тихо возразила женщина.

Ворчун сердито прищурился, готовый ответить резкостью. Кивком головы она указала на плац:

— Этот титул куплен кровью, командир.

Ворчуна передернуло. Он нехотя кивнул:

— Ладно, пусть будет так. Но я — не солдат. Я ненавижу войну. Терпеть не могу убивать.

«Довольно с меня сражений», — мысленно прибавил он, не решаясь произносить такие слова вслух.

Женщина молча вернулась к горстке соратниц.

Говоря от имени императрицы Ласин, Артантос — Тайскренн представил собравшимся рослого малазанца, лицо которого покрывали многочисленные шрамы. Этот человек постоянно морщился, словно бы страдал головными болями. Присланного императрицей наместника и правителя Черного Коралла звали Араганом.

Каладан Бруд терпеливо выслушал Артантоса и ответил, что официальные переговоры придется отложить до прибытия Аномандера Рейка, который обещал не задерживаться.

Ворчун заметил, что Дуджек смотрит вовсе не на посланца императрицы, а на Корлат и на три мертвых тела, прикрытых плащами. Дождь все лил и лил, и во влажном воздухе серым саваном повис дым городских пожарищ.

«И закончился день тот дождем и пеплом. Дождем и пеплом».

Он бежал и кричал от радости, а эхо многократно повторяло его вопли. Он вырвался из темницы боли, из тюрьмы костей. Ускользнул из липких чешуйчатых рук, из гнусного холодного подземелья.

Он вырвался из мира, где его кормили отвратительным холодным мясом, которое приходилось заталкивать в рот изуродованными пальцами и жевать, ощущая привкус собственной крови. Нет больше холодного пола, скользкого от наслоений грязи. Нет смрада испражнений, которые Матерь вылизывала своим языком.

«Бежать. Бежать и быть свободным».

Последовал взрыв боли, однако он угас так же быстро, как и вспыхнул. Кровь бурлила в жилах. Сбившееся дыхание выравнивалось, становясь глубоким.

Он открыл единственный глаз. Осмотрелся и увидел, что сидит верхом на крепкой ломовой лошади. Вокруг стояли солдаты в серых кольчугах и внимательно глядели на него. Судя по их искореженным и пробитым шлемам, здесь недавно произошло крупное сражение.

«Неужели я… обрел новое тело? Так кто же я теперь?»

К нему подошла женщина в доспехах:

— Ты хочешь покинуть своего бога?

«Моего бога? Живого мертвеца с душой жестокого яггута? Я не могу поклоняться Провидцу, объятому страхом и опаленному предательством… Тогда где же мой бог? Он вырвался на свободу и убежал. Он — зверь. Волк… Тогг. Мой, можно сказать, тезка… Ну да, его имя почти совпадает с моим…»

— Твоя душа покинула этот мир вместе с богами-волками. Тогг отпустил ее, не выдвигая каких-либо условий и требований. Ты вновь вернулся в смертный мир. Тело, которое нашла твоя душа, получило благословение. Теперь оно принадлежит тебе. Однако ты должен сделать выбор. Ты хочешь покинуть своих богов?

Ток оглядывал свои руки, ноги, туловище. Шевельнув кистью, провел по лицу длинными пальцами. Левого глаза не было: он нащупал в пустой глазнице бугорок недавнего шрама. Ничего, он уже привык смотреть на мир одним глазом. Зато его новое тело было моложе прежнего.

Ток посмотрел на женщину и застывших вокруг нее солдат. Все ждали его ответа.

— Нет, не хочу, — сказал он.

Солдаты опустились на одно колено и склонили голову. Суровая женщина улыбнулась:

— Добро пожаловать в наши ряды, смертный меч Тогга и Фандереи.

«Смертный меч… Когда-нибудь я снова вырвусь на свободу…»

Широкая равнина, куда Ланасса Тог привела Серебряную Лису, находилась в пределах магического Пути Телланна. На всем протяжении ее застыли в ожидании кланы т’лан имассов.

«Но они стали совсем другими. Как будто сбросили тяжкое бремя».

Молодую колдунью захлестнуло волной жгучей боли.

«Я столько раз обманывала ваши ожидания».

Пран Чоль вышел вперед:

— Приветствую тебя, Воззвавшая.

Серебряная Лиса поняла, что дрожит.

— Сможешь ли ты меня простить, Пран Чоль?

— Простить?! Тут нечего прощать, Воззвавшая.