Память льда

Когда Быстрый Бен исчез в портале, Паран еще раз оглянулся на Тронный зал Рейка. Светящийся шар быстро тускнел.

«Скворец, благодарю тебя за все, чему ты меня научил. И вам, сжигатели мостов, тоже спасибо за все. Я был для вас не слишком хорошим командиром, особенно под конец. Наверное, было бы справедливо, если бы я погиб, сражаясь рядом с вами… Вряд ли вы теперь нуждаетесь в моем благословении. Но я все равно благословляю каждого из вас».

И капитан скрылся внутри портала.

Светящийся шар в последний раз вспыхнул, будто фитиль догорающей свечи, и погас. Один свет сменился другим, который уже не увидели ни Быстрый Бен, ни Паран. От черной магической паутины исходило слабое сияние. Ее таинственный танец продолжался.

Странная, жутковатого вида карета громыхала по дороге, двигаясь в сторону Коралла. Кнут Эмансипора Риза гулял по черным спинам волов, заставляя их ступать быстрее.

Заметив карету, Ворчун встал посреди дороги, ожидая, когда она приблизится. Сообразив, что даруджиец все равно не уйдет, старый слуга, бормоча проклятия, натянул поводья. Волы остановились. Эмансипор постучал в стенку у себя за спиной. Шкура к’чейн че’малля загудела, как барабан.

Дверца кареты открылась, и оттуда выпрыгнул Бошелен. Следом выбрался Корбал Брош.

Бошелен встал напротив Ворчуна, но его выцветшие серые глаза смотрели вдаль — на город, подернутый черной дымкой.

— Потрясающе, — прошептал некромант. — Просто мечтаю там поселиться.

Ворчун безжалостно расхохотался:

— Напрасные надежды! В Черном Коралле обосновались тисте анди. К тому же город теперь является частью Малазанской империи. Думаешь, там потерпят… причуды твоего друга?

— Он прав, — плаксивым голосом отозвался Корбал Брош. — Меня лишат всех развлечений.

Бошелен улыбнулся:

— Не горюй, Корбал. Ты погляди, сколько вокруг свеженьких трупов. Видишь? И к’чейн че’маллей порубили на такие миленькие кусочки. Да из всего это мы сможем построить целый дом!

Брош заулыбался, словно капризный ребенок, которому показали игрушку.

«Боги милосердные, не дайте мне когда-нибудь снова увидеть эту улыбку», — взмолился Ворчун.

— А теперь, полосатый командир, — продолжал Бошелен, — будь любезен, дай нам проехать. Но вначале — один вопрос.

— Спрашивай.

— Мне совсем недавно передали письмо. Накорябано отвратительным почерком, да еще на куске коры. Некто со странным именем Упертый Конь извещает, что он вместе со своими братьями собирается меня навестить. Ты что-нибудь знаешь об этом человеке?

— Не слишком много, Бошелен. Но могу сказать: Упертый Конь и его братья — в высшей степени достойные люди. Тебе обязательно стоит с ними познакомиться.

— Может, ты посоветуешь, как мне их принять?

— Я не мастак давать советы. Но раз уж ты спрашиваешь… я бы для таких гостей нарядился во все лучшее.

— Вот как? Спасибо, командир. А теперь сделай любезность…

Ворчун махнул ему рукой и пошел дальше.

Высокий курган, выросший за ночь, уже успел получить название — Дар Итковиана. Неподалеку от него «Серые мечи» соорудили временный лагерь. Туда из города и близлежащих лесов стекались горстки изможденных, отощавших тенескариев. Среди них распространилась весть о чудесном перерождении Анастера. Для тенескариев забрезжила надежда на спасение.

«У „Серых мечей“ опять появятся новобранцы. Как и тогда, после Капастана. Эти тенескарии уже не вернутся к прежнему своему состоянию. Им тоже нужно возродиться. У незнакомца, что поселился внутри Анастера… у этого новоявленного смертного меча Тогга и Фандереи… будет много забот. — Ворчун решил, что пришло время присмотреться к парню повнимательнее. — Не удивлюсь, если он окажется лучшим смертным мечом, нежели я. Ишь как важно восседает на своей кляче. И вера в нем настоящая. Этот над своими богами смеяться не будет. Ну не странно ли, я уже готов возненавидеть этого одноглазого ублюдка».

Анастер проезжал через лагерь тенескариев. Отовсюду к нему протягивались иссохшие руки. Тенескарии стремились дотронуться до него самого или хотя бы до его лошади. Позади юноши шла дестриант Вельбара. Ворчун сразу уловил распространявшиеся от нее волны целительной магии. Тайный орден Тогга и Фандереи набирал силу.

Анастер выехал из лагеря. Заметив Ворчуна, он остановил лошадь и стал ждать, когда тот подойдет поближе.

— Если не ошибаюсь, ты — Ворчун, смертный меч Трейка? — спросил он прежде, чем бывший командир караванных стражников успел открыть рот. — Дестриант рассказывала мне про тебя. Я рад, что мы встретились.

Он обернулся и посмотрел назад. Тенескарии не решались следовать за ним, как будто существовала некая незримая преграда, не выпускавшая их из лагеря. Анастер спешился.

— Несокрушимый щит велит мне держаться на виду, — поморщившись, сообщил он, разминая затекшие ноги. — Еще немного, и я начну ходить как виканец.

— Ты сказал, что рад встрече со мной. Почему?

— Ну, ты же смертный меч, верно? Меня они тоже почему-то так называют. Я подумал, ну, в общем… Что это вообще означает, кстати?

— Ты не знаешь?

— Нет. А ты?

Ворчун долго молчал, затем ухмыльнулся:

— В общем, тоже толком не знаю.