Память льда. Том 2

Корлат решила, что поедет одна – более длинным маршрутом, чем остальные, – через город. В конце концов, в спешке не было необходимости, а ожидание тянулось медленнее на стоянках, чем в дороге: лучше выбрать более долгий путь и следовать по нему размеренным шагом. О многом следовало подумать. Если Владыка жив и здравствует, Корлат следует предстать перед ним и торжественно разорвать клятву службы – уничтожить отношения, которые связывали их четырнадцать сотен лет, хотя, скорее, временно приостановить их. На все те годы, что остались в жизни одного смертного человека. А если трагическая судьба постигла Аномандра Рейка, Корлат окажется командиром дюжины тисте анди, которые также остались с армией Бруда. От этой ответственности она бы побыстрей избавилась, ибо не испытывала никакого желания править своими родичами. Корлат освободит их, пусть сами решают свою судьбу.

Аномандр Рейк объединил тисте анди лишь силой своего характера – какой сама Корлат не отличалась, и прекрасно знала об этом. Разнообразные предприятия, в которые он ввязывался сам и вовлекал свой народ, казались ей рядом вариаций на одну-единственную тему – но тема эта и природа её ускользали от Корлат. Были войны, борьба, враги, союзники, победы и поражения. Череда тянулась сквозь века и казалась случайной не только ей самой, но остальным её сородичам.

Внезапная мысль поразила Корлат, провернулась, будто тупой нож в груди. А вдруг Аномандр Рейк тоже не знает? Может, эта бесконечная череда предприятий – лишь отражение его собственного поиска. Я всегда подозревала простую цель – дать нам смысл к существованию, примерить на себя благородные побуждения других… других, тех, для кого борьба имела какой-то смысл. Разве не это – сквозной мотив, описывающий всё, что мы делали? Почему теперь я сомневаюсь? Почему теперь я думаю, что если мотив и существует, он совершенно в другом?

Что он куда менее благороден…

Корлат попыталась отбросить эти мысли, прежде чем они приведут её к отчаянию. Ибо отчаяние – смертный враг и погибель тисте анди. Часто я видела, как родич падал на поле битвы, и знала в глубине души, что мои братья и сёстры умирают не от неспособности защититься. Они умирали, потому что решили умереть. Пали жертвой собственного отчаяния.

Самой смертоносной опасности для нас.

Может, Аномандр Рейк ведёт нас прочь от отчаяния – и это его главная, единственная цель? Может, его мотив – мотив бунтарства? Если так, то, дорогая Матерь Тьма, он был прав, удерживая нас от понимания, был прав, не позволяя осознать свою единственную, жалкую цель. А я… я не должна была думать об этом, не должна была приходить с трудом к этому выводу.

Узнав тайну своего Владыки, я не обрела никакой награды. Проклятье Света, он веками уходил от моих вопросов, отваживал все попытки узнать его получше, пробиться сквозь завесу таинственности. А я обижалась, огрызалась на него не раз и не два, он же стоял под градом моего гнева и разочарования. Молча.

Не хотел открывать мне… а я думала – это гордыня, высокомерие худшего толка – как меня это бесило… ах, Владыка, сколько ты стерпел из милосердия.

И если отчаяние терзает нас, то тебя оно мучит стократ сильнее…

Корлат поняла, что не оставит свой народ. Как Рейк, она не сможет бросить их, как Рейк, не сможет открыть истину, даже если сородичи будут умолять – или требовать – оправданий.