Память осени

Гаврик (тихо). Ну что, пошли? А то еще увидят…

Вологдин. Иди, я догоню.

Гаврик, пожав плечами, исчезает. Андрей остается стоять столбом. Мария приветливо кивает ему на стул, Андрей присаживается на краешек.

Вологдин. Так, значит, вы не американка…

Мария. А я этого и не говорила.

Вологдин. Да, но и не отрицали.

Мария (с улыбкой). Да разве я похожа на американку?

Вологдин (выпаливает). Нет, вы ни на кого не похожи!..

Мария вскидывает глаза на Андрея. Повисает неловкая пауза.

Мария (буднично). А я вот приняла вас за немца. А вы, оказывается, из советской делегации?

Вологдин. Да. Я… эксперт.

В комнату входит молодой, светловолосый мужчина, сухо кивнув Андрею, садится за пустой стол и погружается в чтение. Уединение нарушено, но Андрею не хочется уходить сразу.

Вологдин. А что вы так увлеченно читали? Неужели Устав Международного трибунала? Или протокол допроса какого-нибудь группенфюрера?

Мария (с улыбкой качает головой). Бунина. Новый рассказ Ивана Алексеевича в журнале. Называется «Чистый понедельник». Левочка ездил в Париж и привез с собой. У нас на него (кивает на журнал) целая очередь…

Вологдин. А кто это Левочка?

Мария. Толстой. Внучатый племянник Льва Николаевича. Он работает переводчиком во французской делегации.

Вологдин. Понятно… А мне дадите почитать Бунина?

Мария. С одним условием. Если вы скажете, как вас зовут.

Вологдин. О, простите, я не представился! Андрей Вологдин. Просто Андрей. Не князь и даже не граф.

Мария (тихо и серьезно). Это даже хорошо. Иначе вряд ли бы мы вот так с вами здесь встретились…

Мария протягивает Андрею журнал.

Вологдин. Спасибо!.. (Кашлянув). Так я загляну вечером?

Княжна Шереметева молча кивает в ответ. Светловолосый мужчина за соседним столом провожает Андрея хмурым взглядом.

14. Нюрнберг. Полуразрушенный дом

Человек со шрамом спускается в подвал полуразрушенного дома. Стучит в дверь. Ему открывает пожилой мужчина с испуганным лицом.

Человек со шрамом. Господин Хольценбайн?

Хольценбайн (настороженно). Да, это я… Простите, с кем имею честь…

Человек со шрамом. Неважно. Вы работаете в госпитале Дворца юстиции?

Хольценбайн. Откуда вы знаете?

Человек со шрамом. И это неважно. Молчите и слушайте. Вы убираетесь в больничных палатах. В одной из них сейчас лежит доктор Роберт Лей…

Хольценбайн. Но…

Человек со шрамом. Сейчас я дам вам записку, которую вы передадите сегодня Лею. Сделаете это незаметно, когда будете убираться в его палате.

Хольценбайн. Я не могу! Меня сразу уволят, и мои дети умрут с голода! Эта работа – единственное, что у меня есть! Мои дети, жена, больная мать… Сжальтесь, я вас умоляю! Ведь война уже закончилась, зачем все это…

Человек со шрамом берет одной рукой в перчатке мужчину за горло. Глядя ему в лицо холодными глазами, слегка сжимает пальцы… Взгляд мужчины делается бессмысленным.

Человек со шрамом. Это приказ. Приказ, который не обсуждается, который надо выполнять. Если ты еще будешь возражать, я на твоих глазах брошу вот эту гранату в вашу вонючую конуру. И тогда тебе придется отскребать от стены кровавые остатки своих детей!..

Мужчину бьет дрожь. На глазах его выступают слезы.

15. Нюрнберг. Тюремный госпиталь