Память осени

Андрей, понимая, что такая настойчивость неспроста, внимательно смотрит на Гаврика. Тот энергично машет рукой.

Гаврик. Пойдем, пойдем! Погуляем, пока светло.

Вологдин (вздохнув). Ну, ладно… Только недолго.

21. Нюрнберг. Улицы города

Андрей и Гаврик идут вдоль реки Пегниц, через которую перекинуты старинные мосты. Среди груды камней и щебня высятся две башни, оставшиеся от собора.

Вологдин (полушутливо). Ну, и что за тайны?

Гаврик (хмуро). Я тебя предупредить хочу. И очень серьезно.

Вологдин. Даже так? И о чем?

Гаврик. Смотри, чтобы у тебя из-за этой княжны не было неприятностей…

Вологдин. При чем тут княжна?

Гаврик. А при том!.. Я тебя как друг предупреждаю!

Вологдин. Не говори ерунды!

Гаврик (вздохнув). Ты, я вижу, совсем голову потерял. Ко мне во время приема подошла англичанка-переводчица. Спросила, откуда я родом, не скучаю ли по дому. Мы с ней говорили-то минут пять, не больше… А на следующий день меня вызвали куда надо и стали спрашивать, о чем была беседа. Я говорю: «Да ни о чем, так, ерунда какая-то…» А мне товарищ в погонах полковника – Булыгин его фамилия, кстати, – и говорит: «Запомните, товарищ Гаврик, я вызываю два раза. Второй раз – уже последний, третьего не бывает. Если до второго раза дойдет, то мама будет тебя потом очень долго искать».

Вологдин. Грубо.

Гаврик. А ты думал, тут все иначе? Так что будь с этой княжной поосторожнее. Ей-то ничего не будет, а нам…

Вологдин. Слушай, Гаврик, ты не слишком перепугался этого самого Булыгина?

Гаврик (передразнивая). Слушай, Вологдин! Ты с такими, как Булыгин, никогда не сталкивался? Или ты думаешь, тебя твои заслуги спасут? Ты знаешь, кто он?

Вологдин. Знаю. Начальник специальной следственной бригады Смерша.

Гаврик. Вот именно! И каковы его точные полномочия – никто не знает. И потому предпочитают с ним не связываться. Он и ведет себя соответственно. Это раз.

Вологдин. А есть еще два?

Гаврик. Есть. Ты уверен, что эта княжна, не агент их разведки? Думаешь, у них в переводчики брали просто так? Ты можешь дать голову на отсечение, что она не собирает информацию? Ну, что молчишь?

Вологдин (смутившись). Нет, но… Просто не похоже как – то.

Гаврик. Не похоже! Ты, как ребенок. Забыл, где мы находимся?.. (Помолчав). Ладно, пошли.

Они поворачивают обратно. Через несколько шагов Андрей не выдерживает.

Вологдин. Слушай, Гаврик, неужели так заметно?

Гаврик. Что именно?

Вологдин. Ну… то самое…

Гаврик. С княжной, что ли? Знаешь, на месте полковника Булыгина я бы даже не стал тебя вызывать второй раз, хватило бы одного вызова. Он же был бы последний. Кстати, вон его автомобиль едет…

Гаврик кивает на роскошный черно-белый лимузин с сиденьями из красной кожи, который выглядит среди развалин несколько даже фантастически.

Гаврик. Говорят, из гаража самого Гитлера…

22. Нюрнберг. Ресторан в «Гранд-Отеле»

Андрей входит в зал ресторана и ищет кого-то глазами. Наконец видит Марию. Вместе с ней за столиком сидит молодой мужчина с приятным, живым лицом. Он активно жестикулирует, что-то рассказывая Марии. Вологдин подходит к ним.

Мария. Знакомьтесь, господа. Александр Крафт, он американец, представляет издательство из Нью-Йорка…

Крафт (широко улыбаясь). Можно просто Алекс.

Мария. Андрей Вологдин, из советской делегации. Прошу любить и жаловать.

Крафт. Вас не смущает, что я немножко немец? Мои предки приплыли в Америку из Германии. Правда, это было задолго до Гитлера…

Вологдин. А почему меня это должно смущать?

Крафт. Ну, совсем недавно ваш знаменитый писатель Эренбург призывал: «Убей немца!»

Вологдин. Речь шла о нацистах.

Крафт. А вы, Мария, как относитесь к происходящему?

Мария. Я благодарю Бога, что победили не они. Потому что тогда…

Крафт. Вы желали победы русским? Вернее, советским? Хотя ваши родители были вынуждены покинуть родину? А вас, дворян, объявили паразитическим классом, который надлежит уничтожить?