Память Света

Ранд повернулся, глядя на здания, возвышавшиеся по обе стороны дороги. Высокие дома с ребристые колоннами на фасадах. Длинные и узкие, они примыкали друг к другу и смотрели на проезжую часть. За ними виднелись другие архитектурные чудеса, множество куполов, разнообразные сооружения тянулись к небу. Это не было похоже на города, которые он когда-либо видел, хотя это была работа огир.

Точнее, частично работа Огир. Неподалеку рабочие восстанавливали каменный фасад, разрушившийся во время бури. Огир с толстыми пальцами раскатисто смеялись, когда работали рядом с людьми. Когда Огир пришли в Двуречье, чтобы воздать должное Ранду за его жертву, и намеревались построить здесь памятник ему, правители вместо этого попросили помощи по улучшению их города.

Все эти годы Огир и люди Двуречья тесно сотрудничали, так что теперь мастера Двуречья ценились во всем мире. Ранд шел по дороге среди людей всех национальностей. Доманийцы носили красочную, тончайшую одежду. Тайренцы — различия между простыми людьми и благородными исчезали все больше и больше с каждым днем — были одеты в мешковатые одежды и рубашки с полосатыми рукавами. Шончан в экзотических шелках. Порубежники расхаживали с важностью благородных. Встречались даже жители Шары.

Все прибыли в Эмондов Луг. Город теперь имел мало сходства со своим названием, но все же какие-то следы от былого остались. Деревьев и открытых зеленых лужаек здесь было больше, чем в любых других больших городах, таких как Кеймлин или Тир. В Двуречье уважали мастеров. А их стрелки были лучшими в мире. Элитный отряд двуреченских мужчин, вооруженных огненными палками, которые люди называли ружьями, служил вместе с Айил в их походах по поддержанию мира в Шаре. Это была единственная страна, где еще знали, что такое война. О, разумеется, кое-где постоянно возникали споры. Столкновение между Муранди и Тиром пять лет назад почти привело к первой реальной войне за целое столетие, начиная с Последней битвы.

Ранд улыбался, пока двигался сквозь толпу, он не распихивал ее, но с гордостью слушал радостные голоса людей. «Столкновение» в Муранди было довольно острым по меркам Четвертой Эпохи, но, по правде говоря, это был просто пустяк. Один раздраженный аристократ принялся стрелять в патруль Айил. Трое раненных, ни одного убитого, и это — самая опасная «стычка» за все годы, не считая компаний в Шаре.

Солнечный свет прорвался сквозь тонкий слой облаков, озаряя дорогу. Ранд наконец дошел до городской площади, которая когда-то была лужайкой в Эмондовом Лугу. Кто бы мог подумать, что Карьерная Дорога теперь будет настолько широкой, что по ней сможет маршировать армия? Он обошел вокруг массивного фонтана в центре площади, памятника, воздвигнутого Огир в память о павших в Последней битве.

Он увидел знакомые лица среди скульптур в центре фонтана и отвернулся.

«Это еще не окончательно, — думал он. — Еще не стало реальностью». Он построил эту действительность из нитей того, что могло случиться, из зеркал мира, который сейчас только возникал. Все еще не было определено окончательно.

Впервые с того момента, как он вошел в это видение его собственного узора, его уверенность дрогнула. Он знал, что Последняя битва еще не проиграна. Но люди умирали. Неужели он надеялся совсем уничтожить смерть и боль?

«Это должна быть моя борьба, — подумал он. — Они не должны умирать». Разве его жертвы не достаточно?

Он спрашивал себя снова и снова.

Видение дрожало, мелкие камни под ногами гудели, здания тряслись и раскачивались. Люди замерли на месте, не шевелясь, звуки стихли. Он увидел, как в небольшом переулке возникла тьма, словно провал, который расширялся, охватывая все большее пространство, всасывая все внутрь себя. Тьма выросла до размеров одного из домов и продолжала медленно увеличиваться.

— ТВОЕ ВИДЕНИЕ ЛИШЕНО СИЛЫ, ПРОТИВНИК.

Ранд напряг свою волю, и дрожь прекратилась. Люди, застывшие на месте, продолжили свой путь, снова зазвучала милая болтовня. Мягкий ветер дул вдоль улицы, шуршал стягами на высоких флагштоках, ознаменовывавших празднества.

— Я увижу, как это произойдет, — сказал Ранд тьме. — Это твое поражение. Счастье, развитие, любовь…

— ЭТИ ЛЮДИ ТЕПЕРЬ МОИ. Я ВОЗЬМУ ИХ.

— Ты — тьма, — громко сказал Ранд. — Тьма не может отодвинуть Свет. Темнота существует только тогда, когда свет проигрывает, когда он исчезает. Я не подведу. Я не побегу. Ты не можешь победить до тех пор, пока я преграждаю тебе путь, Шай’тан.

— УВИДИМ

Ранд отвернулся от тьмы и упрямо продолжал идти вокруг фонтана. На другой стороне площади величественная белая лестница вела к зданию в четыре этажа, построенному с невероятным мастерством. Рельефная резьба, блестящая медная крыша, развевающиеся стяги. Сто лет. Сто лет жизни, сто лет мира.