Памятник тяжёлой волне (сборник)

Жаропонижающее

Когда подтянет солнце галстук,

Войдёт в тенистые места,
Ты распластаешься, как палтус,
И станет голова пуста.

И этот глобус географий

Вдруг так закрутит облака,
Что вытекает сок из мафий,
Как парафин течёт река.

Так революций не свершают,

Не то, что в Африке какой…
Из Мавзолея вытекает
Благой, живительный покой.

Есть равновесие в природе,

Но будь, товарищ, начеку.
Пока топор скучал в колоде,
Никто не дёргал за чеку.

«Отчётливый час мертвечины…»

Отчётливый час мертвечины.

Хоть страшно, но, всё-таки, час.
И радостно пляшут мужчины,
И пристально смотрят на нас.

Разбужено чувство удачи.

И свечи над миром горят.
Привыкнем. И каждый заплатит.
Придёт справедливый парад.

Пока я пишу эти строки,

Меняются профили звёзд.
Собачка бежит в эпилоге,
И прыгают птички из гнёзд.

«Политика засослива и мстительна…»

Политика засослива и мстительна,

Угодлива, как дама переперчена,
Погодлива, циклончива, растительна,
Уродлива и гнилостью отмечена.

Ты слышишь голоса. И все – прохожие.

Набедренных костюмов шелестение.
Тела по ложам ложечкой разложены.
Мороженое пряное потение.

Казалось бы – завидовать и каяться,

Тереться, приспосабливаться к милости.
Где надо – оторваться и полаяться,
По лампе поскоблить, не без игривости, —

Какой-то добрый-добрый вдруг объявится.

Прикормит, пожурит, оставит кожицу.
Присмотришься и что-то намалявится
На кожице, похожее на рожицу.

Такая лёгкость возникает с дурости,

Как бы от перекормленного борова.
Покажется, что мир наполнен мудростью
И пищей. И ударит пища в голову.

Картина возникает живописная,

Куда там! Там колотят вновь ударники.
Отбойный молоток, с двойной харизмою —
Отбойный и отборные хабальники.

Шуршит волна. Шуршанье однобокое.

Однако и настойчиво-настырное.
Сбиваются валы, и одинокие
Цунами накрывают дни постылые.

«Как вытошнить – наговориться вволю…»

Как вытошнить – наговориться вволю,

С толпою выйти на панель,
Когда её поднакололи
И верно указали цель.

Смешаться с городом без цели

И увидать наверняка
Как львы свирепые запели,
Хлебнув полночи молока.

Воды холодное дыханье

Затянет страстной пеленой, —
И разбегутся все собранья,
Когда, разбуженный весной,

Позеленевший всадник спрыгнет,

Оттает и заговорит.
И это будет верный признак —
Вот как эпоха отболит!