Памятник тяжёлой волне (сборник)

«Тохтамыслью разольюсь-ка по древу…»

Тохтамыслью разольюсь-ка по древу,

Выбью степь, оставлю пыль за собою,
Солнце следом прогремит, как телега,
Тыловые забегают крысы.

Драматург в шатре домашнем, уютном.

Каравай земли делить здесь в охотку.
Не боится отравиться ядом трупным,
Даль его укрупняет походку.

Говорят, он заряжается кровью

И поэтому прослыл кровососом.
Ошибаются – питается новью,
Вы же видели зорек отбросы!

А раскинуть занавесочки-шторки,

Диафрагмами рискнуть, раздышаться?..
Глядь – в коре земной рождаются горки.
И опять на что-то надо решаться.

Верно, мыслит она нестандартно.

До обидного творчески мыслит.
Только мама не родит нас обратно.
И, пожалуйста, не думайте о кислом…

Посмотрите, вон сдаётся в аренду,

Самый лакомый кусок каравая.
Есть кого уже под зад да коленом,
У него кусок к рукам пригорает.

Утреннее

Трудоедливых жучков нововведенья.

Всюду ползают и нюхают, и жгутся.
Тошнота. Жирок накапливают. Тленье.
На приманку заползают, в сферу блюдца.

Кто-то шляпу приподнимет. Кто-то матом…

Кто-то просто усмехнётся постороннее.
И не огуляешь их булатом.
Вот гадёныши! А ты как будто пленник.

Впрочем, этого везде у нас хватает.

Кромка неба, чуть желтея, серебрится.
Кто-то отчество теряет, кто-то память
О живой и мёртвой северной столице.

«Лакмусовая бумажка Парижа…»

Лакмусовая бумажка Парижа…

Опять торопятся к скорой помощи —
Подышать, насладиться, подстроиться,
Подкрепиться, поплакаться, пошарить…
Карманные собачки
Скулят и тявкают.

Следующая остановка «Вашингтон».

«Посмотрел в микроскоп Луны…»

Посмотрел в микроскоп Луны,

И увидел душу свою.
Никакая она со спины,
А глаза… Как в строю стою.

А в строю-то меня трясёт.

Я не чин в строю берегу.
Здесь никто на меня не орёт.
Всё начальство на том берегу.

А шуга-то в реке шуршит.

Разгулялась нынче шуга!
Кто там звёздной рекой спешит,
Кто там прыгает с берега?

Оглянулся, увидел Смерть,

Помахала она рукой
И опять ступила на твердь
И пошла за целью другой.

Я отвёл микроскоп Луны

И закрыл его облаком,
Посмотрел на квадрат стены,
Бухнул по столу кулаком.

За окном шелестит листва,

Спутник тихо меж звёзд скользит.
Беспокойно блестит трава.
И ребёнок с улыбкой спит.

«Голову клонит осока…»

Голову клонит осока,

Ветер срывает листву.
Что же ты так одиноко
Лоб прижимаешь к стеклу?

Что же ты смотришь тоскливо

В эту гудящую даль?
Щёлкают в печке поленья,
Рядом висит календарь.

Чёрные, чёрные числа.

Светлые, светлые дни.
Глупые, глупые мысли
В голову лезут одни.

В этом крылатом посёлке

Много, наверно, любви.
Будто бы после прополки,
Здесь не осталось родни.