Памятники русской архитектуры и монументального зодчества

И на печати и на вратах изображены развитые шестиконечные кресты с процветшими, высоко поднятыми перекладинами, с двойным изгибом округло закрученных S-образных завитков, внутри которых помещены стилизованные, обобщенно трактованные, своеобразные цветы-крины[51] (на печатях их два). Цветы-крины такого типа восходят к восточновизантийской орнаментике X—XII вв. Из названных выше аналогий в декоре итальянских врат XI—XII вв., как уже отмечалось, наиболее близок с новгородским резной крест римских врат Сан Паоло фуори ле мура 1070 г. Но в отличие от новгородского изображения в изгибах его вяло закрученных процветающих завитков помещены тонкие, резные, довольно изящные трехлепестковые цветы. Крест «корсунских» врат в изгибах упруго загнутых завитков несет крупные трехлепестковые накладные ажурные крины с двумя прорезанными кружками внизу.

Более близкую аналогию крестам «корсунских» врат и посадничьей печати дают изображения шестиконечных (без второй поперечной перекладины) крестов на подножиях-ступенях, украшающих византийские моливдовулы X—XI вв.[52] Именно этот тип изображений крестов интерпретировал новгородский резчик, хорошо, по-видимому, знавший византийскую сфрагистику, поскольку многие новгородские печати, как известно, восходят к византийским буллам.

Крышка новгородской ставротеки из Солотчинского монастыря. XII в.

Шестиконечные процветшие кресты с двумя поперечными перекладинами и с двойным изгибом округло закрученных завитков (с кринами или без оных внутри), т. е. сохраняющие вполне определенные отличительные особенности, видимо, получили распространение на новгородской почве в XII в. Такого типа крест украшал новгородскую панагию (?) (вероятнее всего крышку небольшой ставротеки), находившуюся в 1876 г. в ризнице Солотчинского монастыря. Воспроизведя ее рисунок, Г. Д. Филимонов в кратком описании датировал ее XI в.[53], хотя по всей совокупности признаков ее следует отнести к XII в. (см. илл.) Не исключено также, что рисунок крестов «корсунских» врат может восходить к работе резчика, создавшего печать с изображением Прокопия. Известно, что посадничьи печати этого времени усваивают тип епископских и княжеских[54], и, следовательно, мастер, создавший посадничьи печати, мог входить в состав епископской владычной ювелирной мастерской, активно работавшей с середины XII в.[55]

Анализ изобразительных мотивов большого новгородского сиона (см. илл.) и сопоставление их с изделиями резчиков печатей, проведенные В. Л. Яниным, показали возможность участия последних в работе над довольно значительными произведениями[56]. Резчики-ювелиры принимали самое разнообразное участие в изготовлении многих изделий прикладного искусства. Помимо работы над большим сионом, они могли участвовать в создании серебряных окладов икон «Петр и Павел» и «Корсунская Богоматерь»[57], украшенных изображениями ростовых фигур святых под арками на колонках. Среди новгородских древностей XII в. они представляют ближайшие аналогии мотиву обрамления филенок «корсунских» врат. Исследователями уже отмечалась определенная стилистическая связь таких памятников, как оклады новгородских икон, кратиры, и большой сион и другие изделия XII в., вышедшие из владычной софийской мастерской[58]. Напомним, что и на сионе парные чеканные фигуры апостолов размещены под арками, опирающимися на скульптурно-рельефные колонны. К тому же купольная часть сиона и крест прибиты к основанию маленькими гвоздями-заклепками, шляпки которых превращены в те же многолепестковые розетты, что и гвозди «корсунских» врат. Слегка выпуклые, чеканные восьмилепестковые розетты украшают оклады обеих икон, а ритм и порядок их расположения необычайно близки манере их размещения на «корсунских» вратах. Цветы-крины в изгибах процветших ветвей дверных крестов сходны с узорами цветов, украшающих оба оклада.

Большой новгородский сион. Середина XII в. Серебро, чеканка, чернь, резьба.

Таким образом, несмотря на общую традиционную связь «корсунских» бронзовых дверей с аналогичными византийскими произведениями, они отличаются от них целым рядом присущих им индивидуальных особенностей. Эти своеобразной формы кресты, обрамленные арками, опирающимися на витые колонки, находят множество точек соприкосновений с группой упомянутых новгородских произведений середины XII в., в той или иной степени интерпретирующих памятники византийского комниновского искусства. Поэтому «корсунские» врата могут быть отнесены к изделиям новгородской владычной мастерской середины XII в. Они, как и большой сион, были, вероятно, исполнены по заказу архиепископа Нифонта, предпринявшего большие работы по украшению новгородского Софийского собора одновременно с росписью и поновлением его, т. е. в период с 1144 по 1151 г.[59] В этот период и были обшиты бронзовыми пластинами, вероятно, остававшиеся не украшенными деревянные двери «корсунской» паперти.