Памятники средневековой латинской литературы X-XII веков

Лишь помыслю, сколь прилежно
Сердцем я лелею нежно
То, что сгинет неизбежно,
Ибо Смерть царит безбрежно;

Лишь представлю гроб и тленье,

Тела бедного истленье,
Духа грешного растленье,
Срока судного явленье[231], —

В самой глубине душевной,

На свои же скверны гневный,
Отлагаю лад напевный,
Воздымаю стон плачевный.

Стон плачевный воздымаю,

Глас прискорбный возвышаю,
Огнь сердечный возжигаю,
Ужасаясь, воздыхаю.

Сколь томится дух скорбящий,

Видя близость кары вящей,
Образ Смерти предстоящей,
Зрак Геенны, нам грозящей!

Сыне Божий, звезд Зиждитель,

В ком Себя явил Родитель,
Неба и земли Правитель,
Будь погибшему Спаситель!

Ибо помню, Иисусе,

О запрете, об искусе,
О плода греховном вкусе,
О праматери укусе;

Но чрез Ту, что вслед за нею

Мы узрели, как лилею[232].
Мне, злонравному злодею,
Дух очисти и психею[233].

Воздаем Христу хваленья,

И Марии псалмопенья,
Чьи да сохранят моленья
Грешных нас от осужденья.

КРАСОТЫ ВЕСНЫ

Нрав мой смягчает весна: она мне мила и чудесна.
Не позволяя уму погружаться во мрачную думу,
Я за природой иду и рад ее светлому виду:
Вся зеленеет земля, ее зову весеннему внемля,
Всюду пестреют цветы, листвою деревья одеты,
И созревают плоды, повинуясь веленьям природы.
Слышны уже голоса из чащи ожившего леса;
И соловей прилетел, и дрозд, и синица, и дятел;
Гнезда пернатые вьют и бесперых птенцов укрывают,
Пряча в укромных кустах и в густо разросшихся травах.
Полны цветами сады, и люди их прелести рады;
Льется тепло на поля, колосья хлебные холя,
А винограда лоза краснеет, что яркая роза.
У родниковой воды резвятся девиц хороводы
И, презирая тоску, заводят юноши пляску.
Все веселятся кругом, встречаясь с подругой и с другом,
Только угрюмый молчит и сам себя злобою мучит,
Видя земли красоту, но свою не оставив заботу.
Злобствует тот на Творца, у кого нет веселого сердца:
Бог ведь и лето нам дал и зиму с весной этой создал.

О ПРИСВОЕНИИ АББАТОМ ЕПИСКОПСКИХ ЗНАКОВ ОТЛИЧИЯ

Ежели носит аббат все знаки епископской власти,
То есть с печатью кольцо, перчатки, сандалии, митру,
Он не аббат, но ведь он в то же время еще не епископ,
Как величают его, хоть он ни то, ни другое.
Словно кентавр, для меня он урод двоякого вида:
Изображая себя епископом, все же аббат он.
Попросту это осел, напяливший львиную шкуру,
Или же он лицедей, надевший чужую личину.

КРАЖА ПЕТУХА, ДОКАЗАННАЯ ПЕТУХОМ

Был у вдовицы петух, петух этот съеден был вором.
Вора корила вдова; тот говорил, что не крал,
Да и поклялся. Но вот у клятвопреступника в брюхе
Закукарекал петух и доказал воровство.

ЛЕОПАРД

Я и не лев и не пард, но зовусь я по ним леопардом.