Памятники средневековой латинской литературы X-XII веков

Вознамерясь предать записи чин жития и жительства Ансельма, архиепископа Кентерберийского, наперед же всего призвав себе в помощь верховное милосердие Божие и величие, вкратце скажу нечто о происхождении и нравах родителей его, дабы читатель рассмотрел, от какого корня возросло то, что со временем возблистало в трудах имевшего родиться дитяти. Итак, отец его звался Гондольф, мать же Эрмемберга. Оба они, что касается мирской чести, благородно были рождены и благородно жили в городе Аосте. Город этот, сопредельный с Бургундией и Ломбарией, явил на свет в своих стенах Эрмембергу; Гондольф, родившись в Ломбардии, сделался его гражданином из пришельца. Сочетавшись уставом брака, оба они избыточествовали богатствами, однако в некоторой степени разнствовали нравами: ибо Гондольф, преданный мирскому житию, не довольно пекся о своем состоянии, но часто тратил его, так что почитался иными не только за щедрого и благотворителя, но за неумеренного и расточителя, между тем как Эрмемберга, занимаясь благими трудами, достодолжно заботясь о доме, с осмотрительностью устрояя и сберегая свое добро, исполняла должность хорошей матери семейства. Нравы ее были честны и безупречны, и сообразованы с правомысленною рассудительностью. Таково было ее житие, в котором она пребывала, покуда жила, и в котором сподобилась принять кончину живота. Гондольф же, незадолго до смертного дня своего отвергшись мира и став монахом, монахом преставился.

Что до сына их Ансельма, то он в бытность свою малым ребенком охотно прилежал душою, покуда то еще дозволял его возраст, к материнским беседам; и вот услыхав, что есть единый Бог горе в небесах, который всем правит и обладает, он представил, как отрок, выросший среди гор, что на них и покоятся небеса, так что к небесной обители Божией возможно подняться через горы. Когда он особенно часто обращал в душе эту мысль, ему случилось ночью увидеть в сновидении, что он должен взойти на вершину горы и поспешить к обители Бога, великого Царя. Притом еще прежде, чем начать восходить на гору, он узрел на равнине, простиравшейся до подножия горы, женщин, которые были служанки Царя; они жали ниву, но делали это весьма небрежно и леностно; отрок же, скорбя об их небрежении и негодуя на него, положил в душе своей обвинить их перед Господином и Царем. Пройдя засим гору, он вступил под кров Царя. Господина он застал с одним только хлебодаром, прочих же своих слуг, как представилось дитяти, он послал собирать урожай, ибо тогда стояла осень. Итак, отрок входит, слышит зов Господина, подходит к нему, садится у его ног, слышит обращенный к нему со сладостною приветностию вопрос, кто он, откуда, зачем пришел, и ответствует на вопрос сообразно своему разумению. Тогда властью Господина предлагается ему через хлебодара белейший хлебец, каковой он и вкушает пред лицом предложившего. Восстановляя поутру в памяти увиденное, он поверил, как отрок, простой и невинный, что и вправду был в небесах и вкушал от хлеба Господнего, и в присутствии других людей утверждал, что все так и было.

Итак, отрок возрастал и был всеми любим; то было действие честных его нравов, побуждавших прилепляться к нему с чрезвычайною любовью. Отдают его в обучение, он учится, и в малое время делает великие успехи. Еще не достигнув пятнадцатого года, он уже начал раздумывать, как лучше устроить ему свою жизнь перед Богом, и порешил сам с собою, что нет в жительстве людей ничего предпочтительнее монашеского жития. В желании стяжать таковое приходит он к некоему знакомому аббату и просит сделать его монахом; однако аббат, узнав его намерение, но также и то, что просил он без ведома своего отца, из боязни оскорбить последнего отказал. Ансельм же, блюдя верность раз принятому решению, стал молить Бога, чтобы сподобиться ему занедужить и хоть через это войти в столь желанный ему иноческий чин. Дивное дело! Бог, возвестивший, сколь скоропослушна благость его даже в иных обстоятельствах, внял его молитвам и тотчас ниспослал ему великую телесную немощь. Он же, тяжко изнемогая, посылает за аббатом, объявляет, что опасается смерти, просит, чтобы сделали его монахом. По причине вышеназванного препятствия желание его не было исполнено, однако лишь в той мере, в какой разумение человеческое может судить об этом. Впрочем, Бог, от которого и будущее не сокрыто, не пожелал, чтобы раб его оказался связан с этим местом; ибо в лоне его милосердия уже сокрывались те, которым со временем предстояло ради вящей его славы прийти к согласию с его волей через наставление от этого мужа.

После этого к юноше вернулось здравие; а то, чего он не достиг тогда, он положил с помощью Божьей совершить в будущем.