Памятники средневековой латинской литературы X-XII веков

Главная централизующая сила и власть, объединяющая соответственные стремления разных слоев населения, переходят в XII в. от императоров к папам. Императорская власть была ведущей, пока нужно было защищать среднюю Европу от нападения извне, от венгров и норманнов. Только император имел силы и возможность созывать и содержать сильное и достаточно организованное войско, чтобы отражать их набеги, ибо у папы собственного войска не было, а Франция и Англия сами в значительной части были завоеваны норманнами. Но когда от оборонительных войн Европа перешла к наступательным, тогда положение изменилось. На свою роль в завоевательных походах и на свою долю в ожидаемой добыче предъявили притязания, наряду с императором, и короли Франции и Англии с подвластными им феодалами. Так, в первом крестовом походе ведущую роль играла отнюдь не империя, раздираемая в это время распрей между Генрихом IV и его мятежным сыном Генрихом V, а Франция, на земле которой был созван Клермонский собор и проповедовал Петр Пустынник. В организации второго крестового похода важную роль играл Бернард Клервоский. Ведущая роль Франции нашла выражение даже в заголовке первого исторического сочинения о крестовых походах — Гвиберт Ножанский озаглавил свою книгу «Деяния Бога через франков». А в третьем крестовом походе английский король Ричард Львиное Сердце на собственный страх и риск оккупировал Кипр и основал там самостоятельное герцогство.

Что для отправления в крестовый поход, т. е. на «святое дело», требовалось папское благословение, было ясно каждому. Уже этим самым приоритет папы был обеспечен на все время, пока длились крестовые походы. Но одного духовного авторитета было мало для организации таких грандиозных предприятий — нужна была военная сила, а также материальные средства. И эта военная сила в течение XI в. уже создалась в виде прочно организованного среднего рыцарства, уже с половины X в. владевшего наследственными феодами. Феодальные владения, некогда находившиеся в неограниченном ведении императора, вручавшиеся им по его усмотрению тому или иному представителю «благородного» сословия, стали постепенно закрепляться за отдельными родами, отпрыски которых уже смотрели на эти владения как на свою собственность. Рыцарские хозяйства разрастались, потребности их владельцев становились шире, а их быт и нравы теряли первоначальную грубость. Но с разрастанием рыцарских семейств феоды начинали дробиться, их хозяева чувствовали бедность, младшие сыновья в больших семьях покидали дома и отправлялись искать счастья и дохода. Из этого среднего рыцарского сословия и вербовались армии крестоносцев, больше зависящие от своих военачальников и от своего духовного вдохновителя и руководителя, папы, чем от императора. В этой же массе среднего рыцарства возникли специфически рыцарские организации — ордена, уже непосредственно подчиненные только папе, исполнявшие его планы и поручения: тамплиеры, иоанниты, меченосцы и др. Постепенно, смотря по области деятельности, эти организации приобретали национальный характер и направлялись папой на разрешение тех или иных национальных задач, но всегда с папского благословения, а не по распоряжению императора. Таким образом, централизующую силу, хотя и не в строго политическом смысле, представляли собой папская курия (папа, кардиналы и высшие духовные сановники) и массы среднего рыцарства.

К этому все более консолидирующемуся организму противоположностью являлись крупные феодалы, все более стремившиеся превратить свои большие феоды в самостоятельные государства. Они одновременно оказывали сопротивление и императору и папе. Нередко такую же позицию занимали и крупные богатые монастыри, особенно если во главе их оказывались люди талантливые и властолюбивые, вполне обходившиеся без всякого руководства свыше. Весьма двойственную позицию занимали и епископы — двойной порядок их инвеституры, отчасти освободив их от тесной связи с императорам, тем теснее привязывал их к папе, и они в этой двойной зависимости постепенно все крепче примыкали к своему непосредственному духовному повелителю, тем более что у него в руках находилось наиболее страшное в ту пору оружие — отлучение от церкви, не раз сокрушавшее даже императоров и тем более грозное для духовного лица, если бы это лицо осмелилось возвысить голос против какого-либо распоряжения свыше. Таким образом, и эти колеблющиеся элементы постепенно становились все более зависимыми от папской власти.