Памятники средневековой латинской литературы X-XII веков

И не только в то, чем ты рожден, но и в то, каким ты рожден, надлежит тебе всмотреться со вниманием, если не хочешь ты, чтобы размышление твое было бесплодным и бесполезным. Так отбрось же все наследственные твои покровения, ибо на них — первоначальное проклятие; так сорви же лиственное опоясание, ибо оно позор лишь сокрывает, но язву не исцеляет; так сотри же румяна сей скоропреходящей почести, угаси блеск дурно наведенной славы, — воззри на себя нагого в наготе своей, ибо наг ты вышел из чрева матери твоей (Иов, 1, 21).

Что тебе в венце твоем? что тебе в блеске каменьев твоих, и в пышности шелков твоих, и в перьях диадимы твоей, и в обременении золота и серебра? Рассей все это, отвей все это от лика твоего размышления, как утренние облачка, быстро проплывающие и легко истаивающие, — и явится пред тобой человек нагой, человек нищий, человек жалкий и жалости достойный; человек, страдающий, что он человек есть, стыдящийся, что он наг есть, стенающий, что он рожден есть, ропщущий, что он есть; человек, рожденный на страдание (Иов, 5, 7), а не на блистание; рожденный от женщины, и посему во грехе; живущий краткодневно, и оттого в страхе; пресыщенный печалями многими (Иов, 14, 1), и потому в плаче. Поистине, печали его многи, ибо они и душевные суть и телесные: каким не подвержен бедам во грехе рожденный, телом слабый, умом праздный? Поистине, печалями пресыщен, ибо и тело его бессильно, и дух неразумен, и сев его — смрад, и конец его — смерть.

Единственная есть связь мыслей, для тебя спасительная: мысля, что ты — высочайший первосвященник, не забывай, что ты же — и ничтожнейший прах, и не только был, но и есть. Пусть твоя мысль берет пример с природы, но пусть она берет пример и с достойнейшего — с творца природы, сочетая в себе высочайшее и низшее. Разве не природа сопрягла в человеческом лице с мерзкой грязью дыханье жизни? Разве не творец природы сочетал в своем лице смертную грязь и Божье слово? Прими же образ свой как от начала нашего сотворения, так и от таинства искупления; возносись троном своим, но не возносись разумом своим; низкое в себе чувствуй и низким в мире сочувствуй.

ПРОПОВЕДЬ ТРЕТЬЯ НА ПЕСНЬ ПЕСНЕЙ [261]

О лобзании стопы, длани и уст Господних и пр.

1. Сегодня читаем мы в книге опыта[262]. Оборотитесь на себя самих (Пс. 79, 15), и всякий да напряжет сознание свое к тому, чему предстоит быть сказанным.

Я хотел бы узнать, было ли когда-нибудь кому-либо из вас дано сказать по слову: «Да лобзает меня лобзанием уст своих» (Песнь Песней, 1, 1)? Ибо нельзя сказать такое по страсти к кому-либо из людей, но если кто из духовных уст Христовых лобзание хоть единожды приял, того, конечно, сей собственный опыт возбуждает, и он всем сердцем стремится к тему вновь и вновь. Я полагаю, что никто, кроме приемлющего, не может даже знать, каково это, ибо сие есть манна сокровенная, и лишь тот кто вкусил, возалкает вновь. Сие есть источник запечатленный, к коему не приникает чужой, но лишь тот, кто испил, возжаждет вновь (Апок., 2, 17; 5, 1—5; 7, 3—8). Услышь изведавшего, как взыскует он: «Возврати мне, — просит, — радость спасения твоего» (Пс. 50, 14).

Менее всего, конечно, да отнесет это к себе душа, подобная моей, обремененная грехами, доныне подвластная страстям тела своего, доселе не восчувствовавшая еще услады духа, вовсе несведущая и неискушенная в радостях внутренних.

2. И все же я указую душе, которая такова, место во спасении, ей подобающее. Да не воздвигнется она опрометчиво до уст пресветлого Жениха, но к стопам престрогого владыки[263] со мною, робкая, да припадет и со мытарем, трепетная, в землю, не на небо взирает (От Луки, 18, 13), дабы лик, привычный ко мраку и смятенный во светочах небес, не был подавлен славою, и отраженный небывалым блистанием величия, не окутался вновь слепотою непроницаемой тьмы.

Пусть же, о душа, чья бы ты таковая ни была, пусть тебе не представляется жалким и презренным то место, где святая грешница грехов совлеклась и в святость облеклась. Там эфиопянка сменила кожу и, восставленная в новом сиянии, теперь уже истинно и правдиво ответствовала укоряющим ее словам: «Черна я, но красива, дщери Иерусалимские» (Песнь Песней, 1, 4)[264].

Ты дивишься, как возмогла она сие или, скорее, какими достигла заслугами? Услышь в немногих словах. Она слезно возмолила о любви[265] и, от внутренних глубин долгие воздыхания изводя, в спасительных рыданиях содрогаясь, желчную влагу изрыгнула.

Небесный врачеватель — скорый помощник, ибо быстро течет слово его (Пс. 147, 4). Что же иное, как не целебное питие, есть слово Божие? Оно везде и всегда, и могуче и паляще, и испытующе сердца и утробы (Пс. 7, 10). Ибо слово Божие — живо и действенно и пронзительнее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, а равно составов и мозгов, и судит помышления (К евреям, 4,12).