Памятники средневековой латинской литературы X-XII веков

Год 1077. ... На пути в Италию король Генрих отпраздновал в Бургундии в местечке Безансон Рождество, где довольно пышно для своего тогдашнего бедственного положения был встречен и принят дядей по матери, графом Вильгельмом[190], владетелем обширных и богатых поместий в той области. Свернуть с прямого пути и идти по Бургундии его заставило известие о том, что герцоги Рудольф, Вельф и Бертольд[191] расставили по всем ведущим в Италию путям и проходам, обычно называемым клузами, стражу, чтобы у него не было никакой возможности для прохода там. После рождественского праздника он отправился дальше и по прибытии в местечко Гекс встретил там свою тещу[192] с ее сыном Амадеем[193], которые в тех краях пользовались большим влиянием, имели громкое имя и обширные владения. Они приняли гостя с почетом, но все же согласились пропустить его через свои земли только с условием передачи им, в качестве платы за проход, пяти итальянских епископств, граничащих с их владениями. Всем приближенным короля это условие показалось тяжелым и неприемлемым. Но он, вынужденный крайней необходимостью, купил себе пропуск даже и на таком условии; а тех ничуть не волновали ни чувства родственности, ни сострадание к столь несчастному его положению, и после того, как было потрачено много труда и времени на эти переговоры, ему еле-еле удалось добиться того, что они получали, в качестве платы за предоставление ему прохода, одну, но чрезвычайно богатую Бургундскую провинцию. Так гнев божий отвратил от него не только связанных с ним клятвой и его многочисленными благодениями, но даже друзей и родственников.

После того как он с трудом добился разрешения на проход, тут же возникло другое затруднение. Зима стояла необычайно суровая, и огромной протяженности горы, через которые ему предстояло переходить, с вершинами, уходящими почти в облака, были так плотно покрыты глыбами снега и льда, что при спуске по их скользким и отвесным склонам ни всадник, ни пешеход не могли сделать без риска ни шага. Но приближавшийся день отлучения короля[194] не допускал никакого промедления в скором пути, потому что, не освободись он до этого дня от анафемы, он узнал бы общее решение князей[195] о том, что он и осужден и лишился трона без всякой возможности восстановления в правах в будущем. Поэтому он нанял за какое-то вознаграждение нескольких туземцев, знакомых с этими местами и привыкших к альпийским кручам, которые провели бы его через крутые горы и снежные глыбы и следовавшим с ним могли бы облегчить путь каким только возможно образом. Когда они, с проводниками впереди, с большим трудом добрались до горной вершины[196], то далее продвигаться уже не было никакой возможности, потому что отвесный склон горы, как говорят, был настолько скользким, что спуск здесь казался совсем невозможным. Мужчины пытались одолеть опасность своими силами: то ползая на четвереньках, то опираясь на плечи своих проводников, иной раз даже, поскользнувшись на льду, они теряли равновесие, падали и катились далеко вниз; и все же в конце концов с огромной опасностью для жизни они достигли равнины. Королева же и другие женщины из ее свиты были усажены на воловью шкуру, и впереди идущие проводники волокли их вниз. Лошадей спустили они частично тем же способом, частично скатили, связав им ноги, из них многие, пока их стаскивали, погибли, многие были изувечены, и лишь совсем немногие смогли избежать опасности, оставшись целыми и невредимыми.

Когда в Италии распространился слух о том, что прибывает король и что он, пройдя через крутые горы, уже находится в пределах Италии[197], устремились к нему наперебой все итальянские епископы и графы. Везде принимали его с высшими почестями, как это и подобает его королевскому достоинству. В течение нескольких дней к нему сошлось огромное войско. Ведь они уже со времени его вступления на престол с нетерпением ждали его появления в Италии, потому что страну тревожили беспрестанные войны, мятежи, разбои и различные междоусобия, и они надеялись, что все то, что, вопреки законам и правам, было попрано нечестивыми людьми, будет восстановлено силой королевской власти. К тому же разошелся слух, что он спешит сюда, исполненный гнева, чтобы свергнуть папу, и они весьма обрадовались тому, что им представится случай надлежащим образом отомстить за свое бесчестие тому, кто уже давно отлучил их от общения с церковью...

И вот когда папа на своем поспешном пути в Галлию неожиданно услыхал, что король уже в Италии, то по совету Матильды[198] остановился в хорошо укрепленном замке, Каноссе[199], намереваясь выждать здесь до тех пор, пока не разузнает точнее о цели его прибытия: пришел ли король за тем, чтобы покаяться в своем поступке, или чтобы, исполненный гнева, с оружием в руках отомстить за позор своего отлучения...