Памятники византийской литературы IV-IX веков

Только жена из Магдалы[209]

у гроба еще оставалась.Жаркие слезы из скорбных очей изливая обильно
В плаче о боге. Но вот она за блистающей дверью
(Все еще горько печалясь о том, кто был недалече)
Ангелов видит чету. Один восседал в изголовье
Гроба Христова, на камне святом, одесную от входа —
Дивно окрест несказанного лика блистанье носилось!
Занял место второй в ногах нетленной могилы,
Света слепящего стрелы рассыпав от риз белоснежных.
Оба, в могильной ограде завидев жену, вопросили:
«Что рыдаешь, жена?» Мария в ответ провещала:
«Некие мужи в ночной темноте, предерзкие, тайно
Тело царя моего исхитили, и не сыскать мне,
Где положили его?» И вот, лицо обративши,
Многооплаканного узрела она Иисуса,
Но признать не могла, созерцая своими очами
Облик его, а божественный муж, по саду блуждая,
«Что рыдаешь, жена?»- воззвал к печальнице горькой;
«Молчи, к чему этот плач?» Она же промолвила слово
(В мыслях своих полагая, как будто садовника видит):
«Ежели вынес почившего ты из глубокого гроба,
Молви, где тело лежит, и на плечи его возложу я».
Голосом громким в ответ провещал Иисус, нарекая Имя ее:
«Мариам!», и, вся к нему обратяся,
«О раввуни!» возопила она. Но жене многослезной
Он воспретил амвросических риз десницей касаться,
Строгое слово промолвив: «Моих не касайся хитонов;
Смерть претерпев, еще не узрел я отчего дома.
Ныне иди и братьям моим возвести в назиданье:
„Я возвращаюсь к отцу моему и родителю Мира,
К господу путь я держу моему и вашему богу“».

Последние язычники (V–VI вв.)

Прокл Диадох (410–485 гг.)

Прокл — последний великий представитель языческого идеализма, доведший неоплатоническое учение о иерархии бытия до высшей степени всеохватывающей систематичности, тончайшей детальности и аналитической рассудочности, родственной по духу поздней схоластике. Попытка дать язычеству приведенную к завершающему синтезу доктрину диктовалась нуждами предсмертной борьбы старого миросозерцания с христианством. Если в сочинениях Прокл выдвигал против возникавшего христианского богословия — языческое, то всей своей жизнью он противопоставлял церковному идеалу святости — философский, был настоящим «святым» для своих единомышленников: именно так Прокла рисует его преемник на посту главы афинской Платоновской Академии Марин. Прокл был необычайно плодовитым автором: ему принадлежат обильные философско-теоретические сочинения (часто облеченные в форму платоновской эксегезы), примыкающие к ним труды по астрономии и математике и шесть гимнов. Гимны Прокла — исключительно наглядный пример парадоксальной по своей сути историко-культурной ситуации на границе античности и средневековья. Они имеют традиционную, восходящую к Гомеру метрическую и лексическую форму, полны вокабулами и словосочетаниями древнего эпоса; в них звучат имена старых божеств — Гелиоса и муз, Афродиты, Афины, Гекаты и Януса, — но в сфере традиционалистского созерцания когда-то скульптурно-выпуклые образы этих божеств «утоньшились» и до бесплотности «выветрились».

Среди этих гимнов наименее отвлечен по своему настроению, наиболее наполнен живым чувством приводимый нами гимн II (к музам), выражающий пессимизм неоплатонического мудреца, одинокого среди толпы, чуждой его мудрости и отдающейся новой религии.

Гимн музам [210]