Panacea (СИ)

— Жаль вас прерывать, господа, но мы выступаем, — втиснулся Сокджин, натянув дежурную улыбку, и Юнги, точно ужаленный, поспешил выйти.

— Выступаем? — встрепенулся Тэхён, прячась за простынь.

— Всё ты проспал. Война начинается, — шепнул Джин не без удовольствия и с не меньшим подметил: — А ты хорошо справляешься, волчья подстилка. Наш предводитель весь цветет и пахнет. Поднимайся. У тебя еще дел по горло, ублажить всегда успеешь.

Он швырнул ему одежду в лицо и пренебрежительно сморщил лоб.

Спустя час они уже прохаживались по Столице, улицы которой казались Тэхёну катастрофически знакомыми.

========== 12. ==========

Ярость проступала не на лице Чонгука, но на карте, где отмечались места схваток, и пролегли жирно-красным линии главных фронтов. Враг готовился задолго до нападения, и вскрыл гнойники разом, быстрее, чем Чон успел собрать армию и окружить себя верными союзниками, поднять сопротивление.

Континент покрылся черными крестами, как покрывается чумовыми язвами смертельно болеющий. В том, что Тэхёна используют, сомнений не сталось: королевские особы, равно как и высшие чины, подписали пакт о нападении на последние волчьи пристанища. Продержались только северные бароны, до которых вражеская коллегия попросту не успела пока добраться. Да и помогают здешние устои, объединяющие усилия людей и волков. Правда, те, что из страха отказались причаститься к их крови – медленно, но верно стали стекаться на нейтральную территорию, чтобы в любой момент оказаться на стороне победителя, предсказать которого сложно из-за малочисленности волков, из-за потери их влияния и многолетнего нагнетания действительности.

Хосоку с Чимином удалось завербовать только пару десятков первоклассных магов, которых Чонгук распределял по стоянкам, отказавшимся от всеобщего объединения, но исправно согласившихся отбиваться самостоятельно и принимать коррективы главного.

Не прошло и недели, как задымили первые пушечные канонады, и засвистели стрелы, запалив леса. Королевская армия пополнялась и добровольцами, уставшими от гнета волков-каннибалов, и несогласными с политикой родных государств, надеющимися на перемены, и простыми буйными, каким всегда дай повод помахать мечом или кулаками. Брали всех.

Чонгук же сталкивался с одной проблемой за другой: с трудностями объединения, ведения боёв, тяжело давалось и истолкование приоритетов держаться на расстоянии и по возможности не вступать в сражения, ведя оборонительную тактику. Здраво оценивая свои силы, Чонгук прекрасно понимал, что дать отпор можно, собрав всех в одном месте, но это станет как единой силой, так и огромной слабостью, а нечаянная подмога Ведающим – последнее, в чем хотелось бы угадать.

Вожаки безоговорочно принимали его, как Альфу, но немногие из них могли повести своих на разумный бой, привыкнув к обычной охоте, немногие понимали, что из себя представляет оборона. Поколение сменилось, и даже звери забыли о том, как воевать. Страдали и общность, и планы катились в тартарары, а уж о том, как сложно управлять группами на расстоянии посредством магии Намджуна – и говорить нечего.

Потому, в первые недели никто не беспокоил и не отвлекал сосредоточенного Чонгука, все старались прилежно исполнять его приказы и внимательно выслушивать тактические лекции. Ночных вывели из подземелий, спрятав их в пещерах на восточном мысе, в защитниках оставили лучших из лучших, сюда же, в пристанище последней битвы, стеклись и смышленые маги, в основном, приходящиеся друзьями Хосоку. Чимин помог не только последнему, но и стал переговорщиком со свояками: южные дольше остальных ломали гордость, прежде чем согласились увидеться с Альфой. Дальше вопросы отпали сами собой.

Пребывая в бесстрастном холоде рассудка днём, ночами Чон смотрел на свои дрожащие пальцы и переставал понимать, где в нем кончается волк и начинается человек. Война всё еще звенит где-то извне, взрывает и кромсает незнакомцев, ощущается плохо. Отсюда не чувствуется запах крови, не слышен звук рвущейся плоти. В попытке определить, за чьи права и по каким причинам сражается, Чонгук колебался между размытыми общими и личными. Он так же хорошо представлял себе, чего стоят его поступки, сколько невинных жизней канет в лету, как и то, что будет, если он не вернет себе Тэхёна. Как молодому Альфе, переживаний ему досталось немало. В тот период, когда кровь Тэхёна так необходима, она переливается по чужаку, и само осознание этого не даёт ни хорошего сна, ни покоя. Тем не менее, Чонгук старается не срываться и держать лицо, прислушиваться к Намджуну и соратникам.

Когда Чонгук удостоверился, что оставленный за спиной штаб под главенством дяди не даст трещин, и его постоянное курирование перестало быть необходимостью, он распорядился о частичном участии Ночных в сражениях. При помощи телепортации и содействии магов, он перенаправлял группы волков в ключевые очаги и принимал участие сам.