Пансионат

На чердаке во всю ширь распахнуто окно, черное, без каких-либо огней и даже звезд. А возле окна сидит на корточках человек, подсвеченный спереди ярким монитором ноутбука. Стас выбирается из люка, производя куда больше шуму, чем хотелось бы, и человек оборачивается на звук. Мелькает спутанный хвост на затылке, лицо тонет в тени против света экрана.

— Здравствуйте, — говорит Стас.

— А, студент, — опознает его незнакомец. — Чего лазишь по ночам?

— А вы? — он подпускает в голос дерзости, лихорадочно пытаясь понять, кто это. На мониторе, навязчиво отвлекающем на себя взгляд, висит заставка — фото голой женщины, сплошь усеянное иконками файлов на самых интересных и прочих местах. Женщину Стас, кажется, узнает.

— Меня Гоша зовут, — говорит человек. — И можно на «ты».

— Стас.

Они пожимают друг другу руки. Ладонь у Гоши жесткая, с каменными мозолями на кончиках пальцев.

— Пробую наладить сеть, — говорит он. — Через мобилу. Не ловит, зараза, даже здесь не ловит. А на крышу нет выхода, заколочено все.

— Думаешь, с крыши было бы легче? — с сомнением отзывается Стас. — Вряд ли. Забей. Нет больше никакой сети. Вообще нет.

— Не гони, студент.

Гоша поворачивается к ноутбуку, его пальцы начинают с сухим стуком бегать по клавишам, забивая адресную строку. Стас пристально смотрит ему через плечо. Во всей Гошиной фигуре, в позе, в движениях столько уверенности, сметающей любые преграды, что кажется, вот-вот монитор загрузится привычным живым контентом, неважно каким. А кстати, почему это я решил, будто нет больше сети? Если есть мигающие огни над горизонтом. Есть женские трупы, приплывающие неизвестно откуда. Есть что-то вне, стопудово есть!.. и пробиться туда, вовне, не прямым, а виртуальным путем — если разобраться, очень точная и правильная идея.

«Не удается установить соединение». Гоша негромко матерится.

— Я не могу, — бросает он отрывисто, с неожиданной болью. — Достало все… ты даже не представляешь, до чего. Полная бессмыслица, сети нет, и гитары нет. Жрешь, спишь, трахаешься, точка. Элька достала, дура… Я не могу так. Ломает, задыхаюсь. Как ящерица под колпаком.

— А может, мы тут и есть под колпаком, — говорит Стас. — И за нами наблюдают, отслеживают реакции и все такое. Оттуда, — он делает неопределенный жест в темноту за окном.

Гоша оборачивается:

— С чего ты взял? Или так, фантазируешь?

— Не знаю, — признается Стас. — Но я веду наблюдения. Много подозрительных вещей.

— Например?

— Ну… — говорить о мигающих огнях на горизонте Стасу почему-то стремно, это надо видеть своими глазами, а так получается описание вполне себе стандартных глюков. — Есть всякое разное. Вот если б еще организовать экспедицию наружу…

— И ты туда же. Дурак.

Стас смотрит недоуменно. Их наметившийся было союз единомышленников рвется в одну секунду, словно коннект с плохого модема, а может, и не было никакого коннекта, так, одни фантазии на тему поиска союзников в деле, где каждый однозначно за себя. Гоша уже не обращает на него ни малейшего внимания, стуча по клавишам с безнадежным упрямством осеннего дождя. Из распахнутого окна как раз и несет дождливой сыростью, по черному небу ползут темно-серые тучи, и никаких тебе огней, никакого просвета.

Он разворачивается, нащупывает ногой скользкую металлическую ступеньку и начинает спускаться вниз.

Гоша не оборачивается.

№ 39, стандарт, южный

(в прошедшем времени)

Гоша все испортил еще накануне. Заявив, что он не полный идиот и этого, понятно, не нацепит. Под «этим» он сначала подразумевал только галстук с черно-белой вязью, повторяющей узор на широком поясе Элькиного мини-платья, но когда она возмутилась, «это» в пять минут распространилось и на белый смокинг со сливочными лацканами, и на брюки, и на лаковые туфли в цвет автомобиля, и вообще. Они ругались весь вечер, потом еще полночи мирились, и с утра у Эльки были совершенно запухшие глаза, на которые не хотел ложиться визаж. Козел. Как будто свадьба каждый день!

Свадьба у нее была не каждый день, и даже первый раз в жизни, поэтому утром Элька мужественно решила ничего ему не припоминать, а наоборот — умело довела до того состояния, когда он потерял всякую способность сопротивляться чему-либо. И все прошло хорошо, более-менее, с поправкой на. Все подружки со студии пришли заранее, в том числе и Светка, у которой якобы должен был быть эфир, и с откровенной завистью разглядывали ее платье и сапожки (Элька приподнимала двумя пальцами край фаты, чтобы дать рассмотреть тиснение), и три лимузина, белый, сливочный и кофейный, в правильном порядке выстроились под окнами, а когда обнаружилось, что Гоша отошел покурить — он и правда отошел покурить, причем недалеко, за угол. На выходе из Дворца бракосочетания на них в правильный момент высыпали корзину лепестков белых роз, синтетических, но с дорогим запахом от Ива Леруа. И возбухать на тему, что от него теперь несет, как от педика, Гоша начал уже в машине на пути к ресторану, когда все равно было уже поздно.