Пансионат

— Это вы, — говорит мальчик, студент, ну конечно, тут есть один такой, в очках. — Здравствуйте…

Похоже, он старается вспомнить ее имя.

— Анна Георгиевна, — снисходительно подсказывает она. Уже почти прежняя, настоящая Анюта. Почти готовая взять этого кстати подвернувшегося юношу в оборот и заставить искать Зисси.

— Как оно вам, Анна Георгиевна? — неожиданно по-взрослому спрашивает он.

Переспрашивать, что он имеет в виду, так же неуместно, как и безо всяких вступлений говорить о Зисси. Анюта не делает ни того, ни другого. А просто издает уничижительный, все абсолютно выражающий звук.

Угадывает в темноте по мимолетной пропаже бликов, что мальчик понимающе кивает. А потом слышит его раздумчивый голос:

— А мне вот многое кажется странным. Например…

Внезапно он хватает ее за руку и разворачивает лицом к морю; Анюта не успевает ни как-то разумно отреагировать, ни, слава богу, даже испугаться. А не в меру раскованный юноша направляет ее за плечо и тычет протянутой в темноте рукой к горизонту:

— Вы видели? Видели?!.. смотрите, сейчас еще…

Она видит.

Как там, вдали, чуть в стороне, и не понять, на море или на земле, вспыхивает и гаснет яркий белый огонек.

№ 26, стандарт, северный

(в прошедшем времени)

Самолет задержали еще на два часа, и это известие было встречено шумными овациями. Кто-то из пацанов с готовностью побежал за пивом, какая-то девчонка в мелких разноцветных косичках громко требовала портвейна, хотя невооруженным глазом было видно, что ей уже хватит. Эту девчонку Стас никак не мог опознать, несмотря на то, что она явно была с их потока, а своей фотографической памятью он привык скромно гордиться. Наверное, не ходила на занятия от слова «вообще». А на многочисленных и разноформатных тусовках, составляющих основное содержание и суть студенческой жизни, практически не появлялся он сам. Он и сейчас с трудом мог объяснить сам себе, что здесь делает.

Грандиозная гулянка в аэропорту набирала обороты, и Стас, щурясь сквозь очки, пытался внятно сформулировать про себя: а что, собственно, они отмечают? Ну да, хорошие ребята, и все успешно посдавали модули, но ведь ни один из них не имел к этому лично ни малейшего отношения! Родительский тотализатор, пополнение образовательного счета и формальная отметка в зачетке. И в чем, спрашивается, кайф? — праздновать победу, которая образовалась сама по себе, без твоего посильного участия?

Но до них не доходило. В смысле, и близко не приходило в голову. У них просто не было повода не выпить, только и всего.

А у него, Стаса, имелся свой, внутренний кайф, разделить который было категорически не с кем. Спокойное, без экзальтации, но ярко-пронзительное чувство очередного доказательства собственной состоятельности, развития, подъема на новую интеллектуальную ступеньку. То самое, на чем держалось его самоуважение всю сознательную жизнь. Которую Стас уже спланировал в общих чертах далеко наперед, исходя из элементарной предпосылки: какими бы ни были внешние ценности и приоритеты общества, интеллект все равно так или иначе играет в нем ключевую роль. А чем меньше конкуренция, тем даже и лучше. Он обдумал эту теорию еще в школе, огорошив отца твердым намерением поступать на внеконтракт («И как, по-твоему, это будет выглядеть? Что я банкрот или жлоб?»), и с тех пор все шло четко по плану. Через два года можно будет подаваться на стажировку в какой-нибудь международный фундаментальный проект, вроде синтез-прогрессора. А потом…

Но все равно доставало. Все эти пренебрежительные взгляды, ужимки, смешки, особые интонации, с которыми однокашники снисходили до разговора с ним — будто к пациенту с неопределенным и слегка постыдным диагнозом. Как же, ведь студенческие годы лучшие в жизни! — идеологическая платформа под несложную экономическую схему, обеспечивающую бесперебойный приток в учебные заведения родительского капитала. Разветвленная система поощрений, вроде студенческих скидок в барах и ночных клубах, бесплатных виз, зеленых коридоров и релакс-туров по всему миру за смешную цену, — все оно финансировалось из тех же тотализаторов и, по-видимому, система образования оставалась в нешуточном плюсе. Он, Стас, никогда в такое не играл. И сейчас не повелся бы, если б не Игорь.

Его благодарность в тот, первый момент, обалдело-искренняя и даже слегка истерическая: сдал?… нет, правда, с ума сойти… Сдал!!! — тронула и подкупила. Смешно вспомнить, как на лестнице под сводной таблицей с результатами Игорь тряс его за плечи, предлагая наперебой все сокровища мира, от ящика пива до знакомства с Вероничкой с параллельного потока. И когда он дошел до красочного описания южных морей, дайвинга-кайтинга-серфинга и мулаток, подумалось: а почему бы и нет? Уж кто-кто, а ты заслужил. Кроме шуток, без дураков.