Пантанал и дети Ла-Манша

Лицо было крашено белой краской, даже борода. Нос выделен красным. Или возможно он что — то нюхал, и нос покраснел без краски. Глаза обведены черным, отчего лицо походило на череп. Часть дредов свисают засаленными сосульками, остальные убраны в высокий покосившийся набок тюрбан.

От непрошенного гостя за километр разило смертью.

— Шаман! — благоговейно прошептал Доротеус.

Шаман подошел и раздавил ему голову тяжелым башмаком словно яичную скорлупу. Шаман забрал у трупа мачете и жадно облизал кровь.

С этим придется повозиться, понял Кулебакин. Он поднял мачете одного из бандитов и стряхнул кровь, и она сразу затерялась среди обильных брызг.

Когда шаман кинулся на него, сразу дошло, что соперника он явно недооценил. И вообще к нему неприменимо понятие нормального человека.

Передвигался он практически мгновенно, затрачивая на перемещения нулевые интервалы. Вероятно, принял перед боем сильнодействующий допинг. Но это оказались не все неприятные сюрпризы на сегодня.

Странности начались сразу же. Первым же ударом Кулебакин убил его, ну не живут люди с пробитыми насквозь легкими, но шаман лишь прокрутился на месте, да так, что вылетевшим откуда не ждали мачете, Кулебакину едва не вышибло мозги.

Сработала запредельная реакция, Эдвин отклонился, пропуская зазубренное лезвие в сантиметре от лица. И увидел оживший кошмар наяву.

Увидев, что промахнулся, шаман рассвирепел и пустил пену изо рта. После чего напустился на Эдвина с удвоенной энергией, хотя это и было физически невозможно. Торс его вертелся юлой, а мачете нереально было разглядеть.

Мачете Эдвина сразу куда — то улетело, как выяснилось позже, оно было перерублено пополам. Так что ему оставалось лишь уклоняться и подставлять под бешеные удары первые попавшиеся под руки предметы и мебель.

Шаман с визгом рубил все. Во все стороны летели щепки, паралон, пластик и даже металл. Это была машина смерти. Временами казалось, что у шамана нет суставов, руки его при ударах проявляли немыслимую гибкость, а за скоростью нереально было уследить.

Рожа чертова колдуна была перекошена, изо рта вываливалась пена. Удары его становились еще быстрее, ещё истеричнее.

Неизвестно, чем все это закончилось, если бы с робким восклицанием «Эдди»! в самый разгар битвы наверху опасливо не появилась Фланнаган.

Шаман узрел новую желанную мишень — женщину и ринулся на голос как упырь на кровь. Кулебакин обезумел. Он понял, что сейчас в эту секунду потеряет Джози навсегда.

В прыжке он вцепился шаману в ноги и повалил. Тот отмахнулся мачете, едва не развалив ему череп, но Эдди успел откатиться.

Шаман на четвереньках аки паук взбегал по лестнице к застывшей в шоке женщине, тогда подхватив один из мачете убитых врагов, Кулебакин догнал его и стал рубить вместе с лестницей. Шаман выл и отмахивался мачете, продолжая карабкаться вверх, но уследить за двумя мишенями сделалось трудно, и он стал понемногу пропускать удары. Теперь он не взбегал по лестнице, а полз, и его становилось все меньше. До застывшей в ужасе девушки оставался всего шаг, когда все кончилось.

— Ты права, отсюда надо валить как можно скорее! — выдохнул Кулебакин.

— Кто ты? — спросила девушка.

4 декабря.

Напиться Эрику Бляшке не удалось. Попытка закончилась алкогольным отравлением, и он долго и мучительно стравливал в сортире. Столько лет прошло, а пить он так и не научился. Другие пьют, уходят в нирвану и ничего не помнят потом. Он же помнит все, с того самого момента, как начинает мутить.

— Заканчивайте рассматривать унитаз, там нет ничего кроме вашего говна! — заявил Каллум Прайс.

Пока Бляшке сидел в самоизоляции в отеле, круглосуточно рассматривая дежурные патрули за окном, Прайс целыми днями мотался по городу, вёл переговоры, постоянно что — то организовывал.

В холле отеля дежурил армейский радист с радиостанцией. Вызовы шли к Прайсу даже ночью.

Ситуация в городе постепенно вышла из — под контроля. Полумеры, принятые в самом начале эпидемии, окончились полным крахом. Мэр ежедневно выступал по телевизору, армейские патрули расхаживали по городу, делали замечания гуляющим без масок жителям.

— Выход есть! — оптимистично утверждал градоначальник, периодически называя случайные сроки прохождения пика заболеваемости.

Бляшке как специалист видел единственный выход — закрыть город намертво и дать горожанам поумирать. Затем вырыть котлованы и бульдозерами срыть туда здания вместе с покойниками.

— Ну что вы, друг мой Эрик? — по — отечески пенял Прайс. — Не надо быть таким пессимистом!

И продолжал свой тараканий бег. Иногда от него пахло спиртным и женскими духами. Иногда порохом и кровью.

Стали умирать врачи, лечившие зараженных.

— Падеж почти 100 %! — сообщил Прайс. — Привлекаем студентов!