Пантанал и дети Ла-Манша

— Кто же тогда в меня стрелял? — возмутился я.

— Вы! — пожал плечами лейтенант. — Вам что — то показалось, вы открыли стрельбу! Мы не наблюдали других стрелков!

— А я вам говорил, что нужно собрать гильзы! — начал я заводиться. — Говорил? Сегодня мы бы точно знали, из чего стреляли, а возможно, и кто!

Ивандюков, полирующий пилочкой идеальные женские ногти, поднял голову.

— Позвольте, Вершинин! Вы допускаете, что стрелял кто — то из своих?

Я поймал быстрый взгляд Межеедова.

Разгорающуюся перепалку пресек, как и положено капитан.

— Успокоимся, товарищи офицеры! Успокоимся и обсудим факты! Вы сказали, Евгений Палыч, что мальчик опасался неких «фермеров».

— Фермеры — это крестьяне? — немного в нос произнес Ивандюков. — Чем они могут быть опасны?

— Мальчик вкладывал в это слово явно иной смысл! — возразил я. — Они несомненно представляют опасность!

Присутствующие поерзали, переглядываясь и в очередной раз ставя мне диагноз, который с каждым моим словом менялся в сторону ухудшения.

— Еще мальчик опасался некоего Шамана! — припомнил Парецкий.

— Шаман — это колдун! — снова влез со своим комментарием Ивандюков.

— Скорее прозвище главного у уцелевших людей! — поправил я.

— Еще пацан говорил про так называемых «слепышей»! Но за прошедшее время мы не видели ни на мосту, ни под ним никаких живых существ! — сказал капитан.

— Вот на это прошу обратить особое внимание! — напирал я. — Алька сказал, что эти твари прожорливые и абсолютно невидимые. Они могли проникнуть на корабль и затаиться. Их необходимо обнаружить и уничтожить. Для этого предлагаю задействовать ученых. Пусть придумают способ — это сделать. Например, распылить краску, и тогда вся эта нечисть проступит…

Говоря так, в общем то я вырыл себе могилу, а закопал меня академик Карагод, милейший человек.

— Науке известны виды, маскирующиеся под внешние факторы! — согласился он. — Это так называемые хамелеоны. Правда последние изыскания утверждают, что хамелеоны используют смену окраски больше для коммуникации самок с самцами, чем для маскировки. И то должен заметить, маскировка не идеальна. Хамелеон не становится полностью невидим. Разве что с дальнего расстояния сливается с фоном. Так что теория о так называемых «слепышах» несостоятельна!

— Спросите это у своего биолога! — возмутился я.

— Уже спросил! — спокойно отреагировал академик. — Должен заметить, что Лабай по специализации не биолог, а вирусолог. Все его доказательства имеют косвенный характер! Он не должен был обнадеживать вас и будет наказан в дисциплинарном порядке.

Обложили со всех сторон, отрешённо понял я.

— То есть поисковой операции для того, чтобы найти мальчика и других уцелевших людей не будет? — понял я.

— И где прикажете искать? — развел руками старпом. — Лондон большой!

— Сложно найти мальчика в большом городе, если и мальчика никакого нет! — ухмыльнулся Ивандюков.

— Алька упоминал про Собачий остров, — напомнил я. — Рассказывал о нем, как безопасном месте в городе. Я думаю, он там.

— Собачий остров? — академик сделал брови домиком. — Никогда о нем не слышал.

В текущей обстановке мне показалось странным, что Межеедов промолчал и без затей не назвал меня вредителем.

Дискуссию прекратил, как и положено капитан.

— По итогам рейда в здание Ллойда все! — отрезал он. — Товарищи офицеры, переходим к действительно важным вещам!

Во время совещания Парецкий не выпускал из рук тонкую кожаную папочку. Он раскрыл ее и вынул большой плотный конверт с гербами и штемпелями.

— Приказ министра обороны! Вскрыть через 24 часа после прибытия в Лондон! — провозгласил он.

После чего с треском разорвал конверт. На стол легла гербовая бумага. Капитан прочел и нахмурился.