Пантанал и дети Ла-Манша

А вспомнил я, что главарь бандитов по имени Захар был по военной профессии снайпер. И то, что его не было сейчас с его бойцами, железно подтверждало, что все это конвоирование безжалостно продуманная ловушка.

Расстрел.

Платановая роща тянулась не до самого памятника. Допускаю, что — когда — то там располагались цветочные клумбы, от которых уцелели лишь развалины бордюров. Всё пространство, ранее славное нарциссами, гиацинтом и крокусами, жесточайшим образом заросло дикой колючкой. Вскоре репья оказались даже у меня в трусах.

Так или иначе это позволило мне близко подобраться к мерно вышагивающим фермерам, которые уже в открытую упивались своей каверзной ловушкой. Пару раз мне почудилось постороннее движение параллельным со мной курсом.

Был риск наткнуться в густом кустарнике на Захара. Я успокаивал себя тем, что снайпера я бы вряд ли услышал. По большому счету, это не люди. Словно земноводные гады они часами лежат совершенно неподвижно. Ты привыкаешь к ним, считаешь за кочку, пока снайпер не тронет курок и не отправит твои мозги в свободный полет.

Плавали, знаем, в свое время вел дело одного свихнувшегося стрелка. Поспешил его потом Сергееву сплавить.

Я крался до последнего, не признаваясь себе, что меньше всего хочется выскакивать из спасительных колючек. Бандиты дошли до стелы и начали огибать ее слева. Медлить было нельзя.

Я вспомнил, как проходили тактические занятия на военной кафедре в юридическом. Оценка зависела от громкости крика «Ура!». Тут главное — горловое пение.

Я вскочил и изо всех сил заорал:

— За Родину! За Сталина!

Удивленные лица бандитов оказались всего в паре десятков метров. Из — за колючек они казались дальше. На хера я так близко, подумалось.

Фермеры быстро очухались и подняли оружие. Забыв все наставления Межеедова, я оцепенел и даже стал угрожать бандитам незаряженным пистолетом.

Алька оказалась в полупозиции, и когда майор возник из казалось ниоткуда, то разом отсек от нее бандитов. После чего последовал ультрасовременный бой, включающий со стороны майора одновременное применение как приемов рукопашного боя, так и поражающих факторов огнестрельного оружия.

Майор сам превратился в единый поражающий фактор. Не выпуская из рук автомата, он бил и стрелял, стрелял и бил. Мощными ударами ног опрокидывал бандитов, посылая вдогонку короткую очередь в 2–3 патрона в шею — голову или пах — те места, которые не защищали нацепленные бандитами чужие бронежилеты.

Удары ног чередовал выносом челюстей и зубов при посредстве приклада. Иногда, перед тем как спустить курок, втыкал ствол бандитам в пасти.

При этом успевал уклоняться от чужих очередей, свободной от оружия рукой ставил блоки, отбивал в стороны вражеские стволы и ножи. Внутри бандитской стаи возник яростный очищающий от скверны вихрь.

Вопли и выстрелы продолжались буквально минуту, если не меньше, и все смолкло.

Межеедов расслаблено опустил оружие и счастливо улыбнулся. Я запомнил его таким, потому что никогда не видел, как он улыбается. Как это случается у людей с брутальными чертами лица, улыбка вышла особенно незащищенной.

— Ложись! — с отчаянием крикнул я.

Пуля попала майору в центр лба. Ярко — алая вспышка — и человека не стало.

Страх снял оцепенение, и я стал валиться вперед. Как оказалось, недостаточно быстро. За время экспедиции я оброс немного, так что пуля снайпера срезала клок волос. Вонюче запахло паленой шерстью.

И тут же ударила встречная очередь. Пули веером летели со стороны стелы, стригли кусты, во все стороны летели бутоны и венчики.

На мгновение мне показалось, что Межеедов жив. Правда стреляет не прицельно, и ствол его «гуляет», точно ему трудно удерживать его в руках.

— Палыч! Беги! Патроны! — пискнул Алька.

После чего пацаненок дал еще очередь, едва не прищучив меня самого. Было понятно, что Алька стреляет веером, на удачу. И удача нам улыбнулась.

Переждав очередь, я на карачках добрался до пацана. Алька двумя руками держал автомат. Я ухватился за оружие, пацан пихнулся.

— Возьми у фермеров!

— Прости!

Я подполз к ближайшему, это оказался Укур. Забрал автомат, походу спецназовский[49], похожий на болванку с прикладом, с упрятанным в корпус стволом.

Потом вспомнил наставления Межеедова и стащил с трупа лифчик с патронными коробами.

Бросил прощальный взгляд на убитого майора. Тот лежал, вытянувшись навзничь, с залитым кровью лицом и неестественно выгнутой назад шеей.

Чувство вины притупила чиркнувшая по бордюру стелы пуля. Чертов Захар.

Мы с Алькой заползли за бордюр, и пока ползли, в того впивались пуля за пулей. Захар надеялся, что старый потресканный камень не выдержит прямых попаданий. Мы с Алькой молились о противоположном, и наши молитвы оказались сильнее.

Побег из Лондона.

Нам повезло: пространство от стелы до Букингема заросло кустарником так же сильно, как и до нее. Так что нам без труда удалось затеряться в «зеленке».

Где ползком, где перебежками мы добрались до дворцовых пристроек, обогнув их слева. Сразу за поворотом стеной стоял лес. Не парк, а именно лес, заросший корявыми стволами и диким кустарником.