Пантанал и дети Ла-Манша

В дверях они кого — то пропустили, то — то пропустил их. Нельзя сказать, что Кулебакин был разочарован, он был уничтожен. Они годами боялись этого места, представляя его похуже чистилища. Некоего филиала ада на земле. А вот оно — чистое и обихоженное.

Кулебакин похлопал Оскара по плечу, они как раз двигались по длинному освещенному множеством ламп коридору, а когда тот обернулся, воткнул ему ножик в глаз. В единственном глазу Оскара навеки застыло изумление.

— Удивлен? — спросил Кулебакин у Захара.

Тот остался спокоен.

— Как ты догадался? — спросил он.

— Отсутствие поста, знакомый на въезде и самое главное — все лампы целы! Поменяли перед засадой? Да и неужели ты не знал, где именно спрятан биореактор?

— Только не делай глупостей! — предупредил Захар.

— То же самое хотел сказать тебе. Помни об Альке!

— О ней можешь не волноваться! — успокоил Захар. — Твой железный дровосек уже несколько часов как мертв, а Алька у нас!

Атака фермеров.

Это смотрелось красиво. Окружение последнего убежища ватаги Шамана началось с ночи и к утру было завершено.

Руководил операцией Кастет, испещренный шрамами опытнейший боец, за свою карьеру хитростью заманивший в ловушки и погубивший тысячи людей. За Шаманом он охотился персонально, и очень жалел, что старый идиот сам явился в Портон Даун, чтобы покормить биореактор. Он решил отыграться на его людях. Отдававший приказ Базука сказал:

— Убей всех! — подумал и добавил. — И девчонку тоже!

Приказ Кастета обрадовал. Он умел мастерски убивать, но представления не имел как спасать.

Утром затаившиеся фермеры беспрепятственно пропустили броневик с Шаманом и Захаром.

После того, как украли солнце, рассветало резко. Темно — потом вспышка, и уже день.

— Для кого — то последний! — осклабился Кастет и дал отмашку.

Более сотни черных машин, многие на гусеничном ходу, врубились в лесную чащу. Колесные машины встали, из них выпрыгивали бойцы, устремляясь вперед. Гусеницы мололи перелесок до самой цели, а потом начались дома.

Еще одна опция.

После согласия майора Межеедова на реконструкцию организма ему проделали массу операций — имплантировали, усиливали, впрыскивали и наращивали. Он неделями лежал в искусственной коме, терял и восстанавливал память, учился заново бегать и прыгать, только быстрее и выше.

Сам он ничего особенного за собой не замечал, пока однажды не перемножил в уме шестизначные числа. Полезная вещь, если покупаешь фрукты на развес, но зачем это ему?

В числе прочих теперь он имел вживленный чип с выводом данных на внутриглазной монитор. На зрачок нанесли сверхтонкую нано плёнку толщиной в 1 молекулу, которая при активации давала картинку, видимую лишь ему одному[64].

С тех пор Межеедов не провел ни одной операции без внутренних подсказок, каждый раз радуясь все новым полезным опциям. Лишь одна иконка все время оставалась не активированной. Маленькая полупрозрачная кнопка в углу виртуального пространства с крохотной буковкой «У».

Поначалу он решил, что она означает «Учебная». Но время ученичества быстро минуло, а кнопка никуда не исчезла, так же тихо тлела в уголке экрана.

Тогда он напрямую спросил у куратора. Тот пытливо глянул на него и признался:

— Это наши программисты так пошутили, но шутка у них вышла так себе. Если тебе повезет, функция никогда не проявит себя. Дословно что она означает мне неизвестно, хотя программисты и пытались объяснить. Чтобы было понятно они выдали слоган «Ура! Нас предали!». Хоть это и 3 слова, и только одно из них начинается на «У», но вот что я скажу. Когда эта аббревиатура не дай тебе господи сработает, беги сынок со всех ног, беги прочь с этого места, потому что это означает полный и неотвратимый звездец!

В ту ночь опция «У» включилась.

На следующее утро.

Шаман что — то почуял и спросил:

— Что — то не так?

— Все нормально! — пожал Межеедов плечами.

Посланная разведка доложила, что дорога свободна. Майор понял, что фермеры выпускают Шамана с Захаром, а потом ловушку захлопнут. Бекк с Вершининым ушли еще затемно. Он не колебался, сообщать ли о своих подозрениях. Майор не знал такого слова.

Спустя час после отбытия на броневике Шамана с Захаром пошли сообщения, что дальние посты не выходят на связь. Но за этот час Костя успел многое.

Ватага Шамана была поднята по тревоге. Костя заставил их оставить тяжелое и дублирующее оружие и спуститься в коллектор ливневой канализации. Ливневка на деле оказалась узкой трубой, но дети должны были пройти.

Многие высказали решимость остаться, но Межеедов пресек все разговоры:

— После того, как Ферма будет уничтожена, война закончится сама по себе! — заявил он. — Нечего тут делать!

Но Альку он оставил.

Расставляя гранатометы и пулемёты по разным огневым точкам, он застал идиллическую картинку. Девочка качала тряпичную куклу и пела ей колыбельную.

У Межеедова возникла сумасшедшая мысль убить ее прямо сейчас, пока он не раскис, пока сама мысль об убийстве не кажется дикой. Сделать это, чтобы потом спокойно умереть в бою.

— Эти ученые какие — то суки! — помотал он головой, прогоняя неожиданно возникшую новую опцию.