Пантанал и дети Ла-Манша

Начальник гарнизонной гауптвахты подполковник Михеев менее всего походил на фотомодель. Весил он килограмм 130, страдал потливостью и одышкой. Висячие усы, кое где изжёванные, в иных местах прокуренные до неопрятного рыжего цвета обаяния не прибавляли.

Я предъявил удостоверение Следственного комитета, но энтузиазма в глазах подполковника не увидел. Что — то говорило мне, что он и не такие корочки видал, и меня ждут трудности в достижении цели.

Я коротко, не вдаваясь в подробности, объяснил суть визита, выдуманную от начала до конца. Сказал, что веду дело относительно французской гражданки. По оперативным данным она задержана органами правопорядка, и мне необходимо с ней встретиться.

— Когда и где произошло задержание? — осведомился Михеев.

— Примерно час назад в баре «Корелиофан».

Михеев изящно как ему показалось приподнял одну бровь.

— Всего час прошел, а вы уже не только узнали, но и прибыли лично?

— По долгу службы находился в Шербуре.

— Какое совпадение! — он в открытую потешался.

Я решил слегка надавить. Самую малость. Дичь нельзя было спугнуть или еще хуже разозлить. Судя по всему, эта дичь не только жирная, но и вредная.

— Согласно пункта 2 Устава российских вооруженных сил в Европе военные комендатуры обязаны оказывать содействие сотрудникам следственного комитета. Вы же не откажете мне в помощи?

Михеев показушно изобразил внимание.

— Я ни в коей мере не отказываюсь. Но чем я могу помочь?

Я мысленно вздохнул и, боясь спугнуть удачу, осторожно приступил к первому этапу своего плана.

— Для начала сообщите мне пожалуйста, имело ли место, интересующее меня задержание.

Михеев подтянул к себе лист и взял ручку.

— Имя? Фамилия?

Я вспомнил, что никогда не знал фамилию Эвы.

— Эва… Денев! Возраст 25 лет приблизительно. Но фамилия может быть другая.

— Естественно. Взяла себе как эта корова из «Шербурских зонтиков». Тут в Шербуре каждая вторая Катрин Денев!

Он позвонил по телефону.

— Потапов! Посмотри в «книге учета задержанных» Эва Денев. Фамилия может быть другая. На вид лет 25. Есть?

У меня все горело внутри. Эва в тюрьме! Из — за меня.

Михеев положил трубку, одарив меня подозрительным взглядом.

— Сегодня патруль действительно задержал девушку, похожую на вашу по описанию. Француженка, 25 лет. Предъявила документы на Эву Бертлен.

— Мне необходимо с ней увидеться! — произнес я чересчур поспешно.

И тотчас нарвался на понимающую ухмылку, которую Михеев быстро спрятал в свои висячие «сады Семирамиды». Подпол оказался не так прост. Судя по всему, он имел не только вид откормленного борова, которого должны были заколоть на рождество, но и сметливые мозги.

Я даже услышал в отдалении слабый треск, это мой план начинал трещать по всем швам. По существу, у меня не было никакого плана. Плохо соображающий от отчаяния я заявился в комендатуру напрямую и заявил о своем интересе к Эве.

Худшего сценария и придумать невозможно, но у меня и времени не было придумать что — то стоящее.

— Увидеться это можно! — кивнул Михеев, превратившись в радушного хозяина гауптвахты.

Его быстрые превращения нравились мне все меньше. У меня не хватило выдержки выудить хотя бы из Рунета или «подпола» побольше информации о «куме». Сколько он в Шербуре? Где служил до этого? Награды? Образование?

Я так торопился, что сам пришел в ловушку, даже не потрудившись узнать заранее, насколько глубока яма, в которую я угожу.

Но по большому счету, мне было все равно.

Свиданка.

Надзиратель в нарядной грязно — голубой униформе привел меня в камеру для допросов с привинченными столом и двумя стульями и исчез, оставив одного томиться в неведении. Я был готов, что в комнату войдут следователи управления собственной безопасности.

— Какое такое дело вы тут пытаетесь вести, тащ Вершинин? А не работаем ли мы на французскую, нашу, разведку?

Вместо следователей вошла Эва. На ней было то же самое эксклюзивное платье. На лице ссадина.

Мы уселись напротив друг друга словно педагог и студентка, пришедшая для экзамена. А руки уже путешествовали навстречу друг друга, чтобы встретиться посередине щербатого старого стола, стиснутся с силой и нежностью.

Хоть нас и оставили одних, интим получился насквозь фальшивый. Под потолком пряталась камера и микрофоны. Я знал, что жирный боров сейчас внимает каждому нашему слову.

Мы одновременно привстали, и я сказал ей прямо в розовое изящное ушко:

— Я тебя вытащу. Сколько у нас времени? Только нужны деньги.

Потом мы поменяли диспозицию.

— Если сделают запрос в Париж, то не больше суток. Деньги будут.

И добавила:

— Забудь, что я говорила тебе раньше. Срочно откажись от экспедиции. Я не должна была тебе это говорить, но мы предприняли несколько походов через Ламанш. Никто не вернулся, кроме одного человека, но лучше бы он не возвращался!

— Почему, Эва? — хотел я воскликнуть, но дверь с грохотом распахнулась, впуская подполковника Михеева и надзирателя.

— Это что новый стиль допросов? — сварливо произнес Михеев. — А где протокол? И почему вы держитесь за руки, как на первом свидании?

Мы инстинктивно отдернули руки.

— Свидание окончено! — рявкнул подпол.