Пантанал и дети Ла-Манша

Некоторое время все потратили на осмысление, что говорит без пяти минут покойник.

— Зачем вы покинули изолятор, и кто убил часового? — спросила Анжелика, и Бекк мысленно возблагодарил Бога, он и сам бы не смог сформулировать вопросы более логично.

— Изолятор я покинул, потому что мне открыли дверь, — ответил Вершинин. — А если вы хотите узнать, кто убил часового, то извольте, я предъявлю вам его со всеми доказательствами.

— Он блефует! — крикнул комроты Иванюков.

— Отнюдь! — возразил Вершинин. — Будьте добры, постройте своих людей на баке.

— И что же? Укажите на первого попавшегося пальцем? Берите его! — усмехнулся комроты.

— Отчего же? — Вершинин поднял одну бровь. — Убийцу укажет сам убитый!

Судилище. 13.15

На Вершинина все же надели наручники, но это было лучше «деревянного костюма». Бекк, идущий рядом, тихо спросил:

— Ты точно знаешь, кто убийца?

— Представления не имею, — беззаботно пожал тот плечами, и майор понял, что срочно нужен запасной план.

И еще он понял, что зря когда — то познакомился с этим человеком вообще. Лежал бы у себя в каюте, почитывал газетку. Вершинин? Кеско се Вершинин?[33]

По пути на палубу людям Ивандюкова в неурочный час попались несколько моряков, их бесцеремонно распихали по каютам.

Может, матросов поднять? Прикидывал Бекк. Так их по — быстрому перестреляют, пароход некому будет вести.

Убежать во время перехода не дали. Особенно бдил прапорщик Ерзаков, мстивший за срыв высадки.

— Я за тебя орден просрал! — зло сообщил он. — Дернешься, пристрелю.

— Сам не дернись! — пригрозил Бекк.

Он чувствовал дискомфорт, идущие впритык спецназовцы норовили затолкать его чугунными плечами и кулаками. Это сильно напоминало учебку в незапамятные времена, когда Бекк был «духом». Наиболее распоясавшихся вояк он в открытую отпихивал обеими руками, благо они оставались свободными, все оружие у него отобрали. Ну почти все.

В процессе выхода на верхнюю палубу Бекк сделал неприятное открытие. Конвоируемыми оказались они оба с Вершининым. Вояки взяли их в коробочку и на прицел. Хоть в международный суд в Казани подавай.

Под конвоем их привели на бак[34].

Аккурат перед пушкой, а сзади лишь фальшборт и свинцовые воды пролива. Солдаты мрачно кучковались у орудия. Где — то на задворках мелькнуло напряженное лицо Анжелики.

— Я переоценил силы, когда обещал ей помочь, — грустно усмехнулся Вершинин.

— Не тушуйся, боец, прорвёмся! — пообещал Бекк, а сам подумал: «Сейчас брезент на башку и айда за борт!».

Почуяв приближение самосуда, а также то, что кому — то придется за это отвечать, Ивандюков благоразумно отступил назад, к Анжелике. Посмотревшись в зеркальце, поправил усик и промурлыкал:

— Вам совершенно незачем на это смотреть!

Инициативу взял на себя Ерзаков. Вернее, он ее и не выпускал. Его сильно беспокоил неполученный орден.

— Ну что, следак! Наступил час Ч! Что ты там говорил, что убитый сам все расскажет? Так вот, он ничего не расскажет! Он мертв на 100 % и убил его ты!

В общем шуме Бекк едва расслышал обращенные к нему слова Вершинина:

— Когда он кинется, не дай ему сказать ни слова!

Бекк хотел было уточнить, какого рожна кидаться на них прапору, если он вооружен автоматом и может снять их одной очередью, но не успел.

— Внимание! — Вершинин сам удивился, как ему удалось переорать чертову уйму людей. — Я расскажу, как все было!

Звездец, понял Бекк. Сейчас Палыч расскажет, как все было, и их прибьют прямо тут, а матросов заставят оттирать кровавые ошмётки такими здоровенными палубными швабрами с обрезками канатов вместо половых тряпок.

И еще он прикинул, не пора ли достать и швырнуть в гущу вояк припрятанную гранату оборонительного действия с разлетом осколков 200 метров.

— Когда я нашел часового, он был уже мертв!

Толпа надвинулась. Вершинин напрягся и крикнул:

— Но у часового была видеокамера, которая вела постоянную запись, и она записала… Вальжан, бей его!

Ерзаков с перекошенным багровым лицом вынырнул из общей массы и прыгнул на Вершинина. Бекк рассчитал его траекторию и с невыразимым наслаждением от бытия ударил прапора в горло.

Несколько фигур устремились на майора, он с легкостью переправил направления их передвижений в ближайшие препятствия.

Теперь точно звездец, обреченно понял он.

И тут случилось невозможное. В монолитной толпе из — за вспыхнувшей драки возник свободный коридор. Вершинин встал словно артист на сцене, указывая куда — то в конец толпы:

— Это он убил! Он удирает!

Неприметный человек в спецназовском обмундировании уходил прочь. Услышав сказанное, он оглянулся, показав озлобленное лицо — и побежал.

— Стой, сука! — Бекк опомнился первым и устремился за ним.

Солдат нырнул между укрепленных на баке машин спецназа, и Бекк с острой радостью понял, что тот сейчас затаится там с целью его заколоть, и он его возьмет без шума и пыли, но в этот момент яростная молния обогнала его с легкостью, как болид «формула — 1» обогнал бы ребенка на трехколесном велосипеде.

— Межеедов, не стрелять! — в отчаянии закричал Бекк, и сразу загрохотали выстрелы.