Пантеон и царский культ в Коммагене. Эпоха Митридата I Каллиника и Антиоха I Теоса. Историко-археологическое исследование

Наиболее информативными и показательными являются посвящения коммагенского царя Дарию I и Александру Македонскому как основателям двух мировых империй, оказавших огромное влияние на различные сферы жизни Древнего Востока. В надписи Дарий назван «Великим царем царей, сыном Гистаспа» (βασιλέα βασιλέων µέγαν… τὸν Ὑστάσπου) (OGIS. I. 388). Текст посвящения Александру сохранился плохо, дошла только строчка с его именем и патронимиком «сын Филиппа» (OGIS. I. 398). Обе надписи являются важнейшими источниками, показывающими, как позиционировал себя царь Антиох I Коммагенский в позднеэллинистическом мире. Возводя свое происхождение к этим двум великим царям, он поднимал престиж своей династии на новый уровень как среди окружающих царств, так и в глазах подданных. В целом, претензия на происхождение от Дария I Великого и Александра Македонского была важным звеном в царской пропаганде и династическом культе. Известно, что Ахемениды никогда не обожествлялись[971], Александр же приказал своим подданным поклонятся ему как богу[972]. Однако в Коммагене по примеру эллинистических монархов Дарий (и Ксеркс?) был обожествлен. Это следует из анализа барельефов, обнаруженных на Западной и Восточной террасах Нимруд-Дага. На Западной террасе был найден целый хорошо сохранившийся барельеф с его фигурой[973], а на Восточной только фрагмент с его головой в персидской тиаре[974]. В противоположность старым гипотезам (Ф. Сарре), Ф.К. Дёрнер и Дж. Х. Юнг полагают, что на барельефе Западной террасы изображен Ксеркс, сын Дария. Названные исследователи основывались на восстановлении В. Диттенбергером последних строк посвятительной надписи (OGIS. I. 389)[975]. Это предположение вполне логично, так как Антиох I Коммагенский, считая Дария Великого своим предком, не мог не поставить барельеф с посвящением его сыну Ксерксу, деду Артаксеркса II Мнемона. Интересно, что на обоих барельефах персидская тиара царя украшена звездами. Очень похожий головной убор у боспорской царицы Динамии, внучки Митридата VI Эвпатора, правившей в конце I в. до н. э. На ее персидской тиаре, как показывает предполагаемый бюст, найденный в окрестностях Новороссийска, также изображены звезды[976]. Как и звезды тиары Дария, они отражают причастность царственных персон к высшим сферам, символизируя освящение их власти светом солнца и звезд. А это можно считать элементом божественности власти, в чем проявлялся дух эллинистической эпохи. К сожалению, барельеф с фигурой Александра или его скульптура не сохранились, поэтому сделать какие-либо выводы затруднительно.

Почитание Александра и Ахеменидов как предков царских династий было распространенным явлением на эллинистическом Востоке. В Птолемеевском Египте Александр считался божественным покровителем царствующей династии и одновременно был полисным божеством в Александрии[977]. Греко-бактрийские и греко-индийские цари Агафокл и Антимах, потомки Эвтидема (II в. до н. э.), выпустили серию памятных монет в честь Александра Великого как своего прародителя[978]. Селевкиды, очевидно, фиктивно рассматривали Александра и Ахеменидов как своих предков[979]. Парфянские Аршакиды в этом вопросе не отставали от Селевкидов и возводили свою династию к Артаксерксу II. Подражание Ахеменидам состояло и в принятии Митридатом II титула «Царя Царей» – βασιλέυς βασιλέων[980]. Ж. Нойзнер относит достаточно осторожно усиление ахеменидской ориентации в царской идеологии парфянских властителей к I в. до н. э. – I в. н. э. и связывает ее со стремлением Аршакидов создать более прочную внешнюю опору для их династии в целом для их весьма разнородной и непрочной империи[981]. Кроме того, фиктивное наличие в роду у парфянских Аршакидов ахеменидских предков идеологически оправдывало их притязания на Малую Азию и Сирию. А царь Артабан III (конец I в. до н. э. – начало I в. н. э.) послал к императору Тиберию послов, которые говорили о старых границах персов и македонян. Тацит утверждает, что они были дерзки, «бахвалясь и угрожая вторгнуться во владения Кира и Александра» (Tac. Ann. VI. 31). Вероятно, в словах послов заложен косвенный намек на то, что в этот период Аршакиды позиционировали себя как преемники Ахеменидов и Александра.