Папа Жора

– Понимаю, – согласился мужчина, прихлопнув ладонью по дереву так, что осыпалось несколько кусочков сухой краски. – Да, старье. Ничего, город перестраивают, скоро все будут жить в новых квартирах. С горячей водой и эмалированными ванными. Хочешь купаться в эмалированной ванне? – спросил он меня.

– Хочу.

– Сколько у вас здесь метров? Небось, восемнадцать? –  мужчина, прищурившись, оглядел комнату. Расстегнул портфель, достал сложенный металлический «метр».

– Шестнадцать, – уточнила бабушка.

– Вас ведь четыре человека? Ну, хозяюшка, можете не переживать. Нынче на человека шесть квадратных метров полагается, – он сложил «метр», так ничего и не измерив. Раскрыл журнал и размашисто что-то написал.

– Вы садитесь, – предложила бабушка, пододвигая стул.

– Ничего, я уже закончил.     

Мужчина улыбнулся и вдруг... Брови его взлетели.

– Что это за дверь? – подойдя, он дернул дверную ручку.   

– Кладовка, – ответила бабушка дрогнувшим голосом.

– Почему же она не открывается? Что за чертовщина? – мужчина стал дергать сильнее. – Зачем же вы ее заколотили?

– Крысы, понимаете, ребенок боится, – залепетала бабушка.

– Э-э, ребята, вы что-то темните.  

– Клянусь своим здоровьем, это – кладовка. Полтора на полтора, мой муж, когда мы строили эту времянку... 

– Не знаю, хозяюшка, не знаю, – сухо ответил мужчина и направился к выходу.

– Поверьте, кладовка, – молилась бабушка, семеня за ним следом. У самой двери резко остановилась, повернулась и строгим жестом велела мне оставаться в комнате. Через миг скрылась за дверью.

Я подошел к кладовке. Подергал ручку: молодец папа – заколотил намертво. Потом подкрался и выглянул в кухню. Там – одна бабушка, держала еще раскрытый кошелек и что-то бормотала под нос.    

– Ба, а где дяденька?

– Ушел, – защелкнула кошелек.   

По переулку удалялся мужчина. Он шел, приосанившись, с достоинством, этот добрый дяденька с портфелем, пообещавший горячую воду и эмалированную ванну.

– Как думаешь, дадут нам новую квартиру? – сев на стул, бабушка понурила голову.

– Да, ба.

– Родителям пока ничего не говори об этом, ладно?

                                                  5

У забора на корточках сидит Аллочка.  

– Ты что делаешь? 

– Секрет, – она оторвала ладошку от земли.

В ямке на стеклышке узорно лежали цветные бусинки. 

– У меня тоже есть свой секрет. Могилка с убитым воробушком. Хочешь, покажу? Только поклянись, что никому не выдашь.

– Клянусь.

– Ой, смотри, к вам какой-то дяденька…

К ним в дом вошел незнакомый мужчина. Вскоре он появился на крыльце с дядей Васей. Дядя Вася – в темной рубашке и мятых брюках, хмуро поглядел вокруг, увидел Аллочку.

– Дочка, я скоро приеду.

– Что стряслось? – спросила баба Маруся, набиравшая воду.

– Валю машина сбила.    

– Господи, Иисусе Христе, – баба Маруся перекрестилась.  

– Черт знает, как ее угораздило, – затараторил мужчина. – Вышла из киоска что-то купить, перебежала дорогу, а из-за поворота «москвич». Надо же такое. К счастью, жива. Только расшибло здорово...    

– Где она сейчас?

– В Октябрьской больнице. Ну что, идемте? – обратился незнакомец к дяде Васе

Аллочка подбежала, схватила отца за руку: 

– Папа, возьми меня, ну пожалуйста. 

– Нет. Иди домой, я скоро вернусь.    

Дома, поплакав, Аллочка успокоилась и пообещала, что отныне и всегда будет слушаться маму и не станет шкодить. Как она это делала иногда: рассыпала на полу гречневую крупу «узорами», за что мама ее называла шкодницей. Еще Аллочка решила, что больше не будет брать мамину помаду и раскрашивать ею губы, щеки и стену. Она станет самой послушной на свете. Взяв в руки веник, подмела пол, помыла тарелки, сложила разбросанные в комнате вещи. Прилегла, закрыла глаза и вспомнила, что в эти выходные мама должна повести ее в баню. Она даже приготовила новые носочки и новые трусики.

Ведь это так здорово, когда мама разотрет мочалкой твои плечи, спину, живот. Ты превратишься в большую белую птицу, и мыльные хлопья будут медленно спадать и таять на полу. Потом мама попросит, чтоб Аллочка-доня крепко зажмурила глазки. Возьмет в руки «Земляничное» душистое мыло и намылит Аллочке голову. Потрет пальцами волосы, нежно так – и мыльная пена тихо зашипит в ушах. Затем мама поднимет тазик с теплой водой над Аллочкиной головой и станет потихоньку поливать. Аллочка осторожно раскроет глазки и увидит перед собой мамины ноги, черный кустик волос, блестящий гладкий живот, тонкий шрам после аппендицита...

Аллочка проснулась от хлопка двери и стука каблуков по полу. Пришли папа и тетя Даша. Без мамы. Тетя Даша сказала, что мама пробудет в больнице, наверное, несколько недель. Они говорили о переломе ребер и какой-то берцовой кости со смещением. Тетя Даша начистила картошку и поставила на огонь. Все это время отчитывала папу. Укоряла, что из-за него Валя искалечила себе жизнь и что, если он не бросит пить, сдаст его в ЛТП.  

Сели за стол. Тетя Даша подкладывала Аллочке в тарелку картошку, снова выговаривала папе за то, что он не работает, что из-за него в доме шаром покати и ребенок растет в нищете. Папа виновато чесал затылок и повторял: «Ну, хватит, разошлась. На следующей неделе уже иду работать…»   

– Может, забрать ее к себе? – вдруг предложила она.