Пара Ноя

В детстве Коля часто допытывался у набожных родителей одноклассника Ярика, как поженить ветхозаветные слова «око за око, зуб за зуб» и евангелическую цитату «если тебя ударили по одной щеке, подставь другую». Нет, конечно, по запросу ему выдавали сложносочиненные философские конструкции о том, что если ты отвечаешь злом на зло, то становишься таким же, как и твой обидчик. Об этом метафорично говорил Сын Божий. А Коля разводил руками и переспрашивал: «Но так же щек не хватит, их всего две», – не научившись прощупывать второе дно высказываний. Даже в младших классах побеждать несправедливость добром получалось так себе. «Быть выше этого», как советовали учителя, высокомерно смотреть на злопыхателей; уворачиваться от обстрела издевками и «пульками» – послюнявленными обрывками тетради, выплюнутыми в спину через шариковую ручку; представлять кирпичную стену или льющийся бурлящий водопад между ним и агрессорами – ничего не работало. Самым действенным оказалось признать тот факт, что на любую силу найдется еще одна сила, и стать ею. Перекатившись в старшие классы, Коля не мог пройти мимо детских междоусобиц, не потаскав какого-нибудь соплежуя за ухо, если видел неравное противостояние. Однажды даже привязал на пол-урока хамоватого зачинщика ремнем к батарее. Потом родителей вызывали к директору, а завуч даже отвесила звонкий подзатыльник. Но то был налог на справедливость, не более того. Самое странное, что в дальнейшей, уже взрослой, жизни его часто умоляли поступить по-христиански. В исковерканном понимании преступников простить и отпустить с религиозной точки зрения – правильно, и он преступал Закон Божий, отстаивая законы государства. Первое время подобный фарс его цеплял, нет, не крепко за жабры, но противно щекотал меж ребер: а вдруг не надо со всей строгостью, вдруг оступился и можно дать поблажку? Нет, нельзя. Ни одна поблажка не остается безнаказанной, в отличие от тварей, которые вспоминали щеки Христа, исключительно когда нужно было спасти жопу и скосить срок. У Коли в рукаве вместо джокера имелась «шутка» на эту тему: он наливал стакан воды и говорил, что когда там будет вино, то его щеки в полном распоряжении. А пока изолятор предварительного заключения к вашим услугам. Как легко люди переписывали заповеди в угоду своим интересам! Но еще легче про них забывали наживы ради.

Когда стало ясно, что служба в полиции – его персональная безысходность, мать откопала в шкатулках нательный крест. Дед с ним всю войну прошел, остался целехонький, его миновали и плен, и тлен, и даже шальные пули. Вроде как нельзя другому человеку крест передавать. Но это же фамильный оберег. Коля хранил его в бардачке еще со времен первой подержанной «Шкоды» и надевал исключительно перед входом в отчий дом. Потому что слишком много вопросов накопил к мирозданию и ни на один из них так и не получил вразумительного ответа.

Хотел ли он верить? Как и все люди – безмерно. Когда во время прощания с сослуживцем на тихом пустом кладбище оглушительно разрывались в воздухе холостые патроны и птицы шустро покидали насиженные ветки. Когда приезжал к отцу в больницу после инсульта и каждый раз надеялся, что тот сожмет его руку. Или хотя бы дрогнут веки. Когда горячее дыхание сердца оборачивалось прямой линией на кардиомониторе. В уборной он держал стопку журналов «Популярная механика», читал сказочные статьи о теории струн, с усмешкой проглатывал гипотезы о том, откуда на Земле взялись первые органические соединения, предвестники белковых молекул. Если быть честным, Коля часто высматривал понятие «частица Бога», что-то способное подружить науку и религию, но на поверку название «бозон Хиггса», которым нарек его Либерман, было переиначено редактором и изначально звучало как «чертова частица», которую никто не может поймать. И как тут верить? За что зацепиться?