Пара Ноя

– Да чего мне… Ну, когда соберешься, маякни, мне для ремонта кое-что нужно, ломает в город ехать из-за одной хренотени.

– Да запросто, дядь Жень, напиши список, я завезу все! Очень рад был повидаться! – Коля с Яной попрощались с генералом уже перед воротами и аккуратно протиснулись наружу, чтобы собаки не разбежались по деревне. Пора было мчать к Москве, чтобы успеть до пробок, без которых сложно представить себе погожее воскресенье по пути из области.

Леса напитывались талой водой. Искрились русла рек, отражая свет луны. С ее дряхлого и старческого лица ссыпалась охровая штукатурка, образуя язвы и впадины.

Когда они наконец проскользнули в тугое горло города, Коле позвонил Максим.

– Здоров, Колян! Я тут копаюсь в этом вонючем болоте для тебя. Мудохаюсь уже полдня. Распечатал все по Захарову и Марченко и по всем обмудкам, которые точно связаны и по которым есть наводки, но ничего не ясно. Про Никиту здесь тоже есть, у тебя аж болт встанет, когда покажу, что нарыл.

– Постараюсь держать свой болт в штанах, обещаю. – Коля, в общем-то, уже догадался, что там выяснилось. – Ну так где тебя ловить?

Яна с ехидной ухмылкой покосилась на Колю, разобрав слово «болт».

– Тут еще в свежих сводках новостей, буквально сегодня, вышло кое-что интересное. Ну, давай при встрече. Я сам к тебе подъеду, мне по пути. Дома будешь?

– Мчим уже, буду ждать.

Дома Яна с разбега прыгнула на диван, как будто и правда выстрелила из себя всю свинцовую боль, что грузом висела на ребрах. На душе стало легче, хотя усталость и сутулила плечи, обнажая шейные позвонки. Хотя, возможно, это последствия вчерашнего загула. Она запретила себе ныть по Никите, по своей прежней жизни. Страйк, все кегли сбиты массивным шаром. Случившееся выжгло все человеческое, что она испытывала к мужу. А точнее, раздробило его на двух людей: того, с кем она прожила четыре года, который заботился о ней, и второго, с кем познакомилась злосчастным утром по телефону. Первый скончался. Но Яна не знала, как его оплакать, своего воображаемого мужа, проекцию, фантом. Субличность человека, остальные части которого ты презираешь и ненавидишь. Психологам предстоит много работы – зашить разорванную в клочья душу, стежок за стежком. Но это все потом – пока ей нужно добежать от одного окопа до другого и не попасть под обстрел.

Ей вдруг подумалось, что Коля – ее фронтовая любовь. Говорят, из таких пар редко получались семьи, потому что оба участника являются ходячими напоминаниями того, что психика изо всех сил старалась стереть из памяти. Но там, среди запахов пороха, пыли и холода, любовь поднимала из резервных запасов силы ползти, когда не оставалось мочи терпеть, не давала в морозные ночи озябнуть, помогала переключать мысли с жизни, похожей на груду ржавой арматуры, на мечты. Те, что не сбудутся, но всяко лучше реальности.

Оставалось только научиться любить, не привязываясь.

Улучив момент, когда Коля стоял у окна и смотрел, как краюшка медного жетона закатывается в карман вечера, она подкралась и обняла его. Он не сдержался и обхватил рукой ее голову, сгреб в охапку и машинально уткнулся в затылок.

– Странно обнимать женщину, от которой пахнет порохом.

– Ну, ты сам захотел, чтобы я научилась яйца отстреливать. – Яна машинально поцеловала его в ямочку между ключицами. – Я боюсь завтрашнего дня. Может случиться все что угодно. Странное чувство, когда понимаешь, что тектонический разлом неизбежен, землетрясение грянет в любом случае. И, возможно, я стану другим человеком. И я не знаю, какой я стану, как переиначу систему ценностей. Не я тасую колоду. Поэтому можно сегодня я попрощаюсь с собой прежней, глупой, наивной?

– Так, опять ты раздуваешь из гондона дирижабль! Давай-ка смени пластинку на что-то повеселее.

– Поцеловать можно? – подняла она глаза и потянулась губами.

– Ян, – внутренне решал он, готов ли дать слабину, – давай, но… – Но тут раздался телефонный звонок.

Максим. Уже подъехал. Коля так и не закурил, обнимаясь с Яной, поэтому залихватски заложил сигарету за ухо и пошел вниз.

– Иди уже, гопота! – Яна игриво пнула его ногой под зад и закрыла дверь. Посмотрела в глазок – он нервничал, нажимая кнопку лифта, выстукивал собачий вальс по стене крепко сжатым кулаком. При ней он всегда держал себя в руках, а выйдя за дверь, спустил эмоции с короткого поводка.

Максим ждал его внизу, в своей машине, на которой собирался таксовать вот уже совсем скоро в качестве основной работы.

– Ну давай, Макс, порадуй. – Коля запрыгнул на пассажирское сиденье.