Парадокс Тесея

В центре зала внезапно вырос еле различимый субъект. Истощенный до прозрачности, в каком-то изодранном на лоскуты пальто или плаще, под которым угадывались кальсоны и майка, он выглядел как сбежавший из могилы мертвец. Или даже призрак. В кулаке фантома поблескивал металл. По виду ему было за шестьдесят, но не скажешь наверняка – Кира особенно с пожилыми не общалась, пожалуй, только в зловонной коммуналке древней старухи-реставраторши. И вообще, если честно, этот выходец с того света как раз напоминает… Но додумать мысль Кира не успела. Причудливым, кружащим скольжением пляшущего демона фантом неслышно подобрался к центральному граффитисту и – Кира непроизвольно зажала руками рот – полоснул ему по куртке. Прогнав пацанов, неизвестный дух перерезал провода камер чем-то наподобие опасной бритвы.

Не помня себя, Кира выбежала из квартиры и кубарем слетела по лестнице. Всполошила на первом этаже бдительную, сухонькую, как крекер, консьержку, возможно, чутка ей нахамила – ибо нефиг стоять на пути у спешащего человека. Не попадая трясущимся пальцем в экран, вызвала такси. Кое-как доехала до особняка, промаявшись в пробках не меньше часа. Входная дверь отчего-то была заперта. Кира вытащила из поясной сумки ключ, вставила в замочную скважину – застрял. Не повернуть, будто и не родной.

Кира тараном ломилась в здание, когда ей позвонила Ежи.

– Ты не заблокировала ноутбук, – заявила странным, механическим голосом.

Выдохшись, Кира оставила дверь в покое. Блин, правда ведь. Слава богу, Ежи не имеет пагубной склонности лазить по чужим девайсам.

– Ты уже дома? – спросила как ни в чем не бывало. – Закрой ему крышку просто, он уснет.

– Кира, – жалобно воззвала к ней Ежи, – Глеб нашел твои посты с особняком.

Кира вскипела:

– А с хрена ли он туда полез?

– Речь не об этом. Мы удалили твои фотографии. Кира, что ты натворила? – Ежи чуть не плакала. – Нет, дай мне самой с ней поговорить, – произнесла куда-то в сторону. Глебу.

– Ставлю эксперимент, как Абрамович.

– С ума сошла?!

– А что такого? Где ваша с Глебом святая вера в добро? – Кира не сдержала сарказма. – Мир, дружба, жвачка, все дела.

Ежи не проронила ни слова.

– Почему ты молчишь? Ты ж сама вчера говорила…

– Забери свой ноутбук у консьержки, – выпалила она.

– Погоди, это нечестно! – запротестовала Кира. – Объясни мне, что я такого сделала? Ты твердила, люди добрее, чем их обычно выставляют! По этой логике залу ничего не угрожало.

– Если ты сама не понимаешь, я не смогу тебе объяснить, – потрясенно пробормотала Ежи. – Ноутбук будет внизу.

– Ежи!

Но та уже повесила трубку. Кира, которую разрывало на части от злости и обиды, принялась лихорадочно проверять посты. Удалил, все удалил, падла, кроме одного. Последние комментарии появились каких-то десять минут назад. Некая Энигма написала: «Чуваки, не ходите туда, там опасно. Мне куртку кожаную дорогую на ленточки порезали. Оглянулись – никого, будто привидение, прикиньте, мы забрались в…»

Кира попыталась подгрузить остальной текст, но экран мигнул, и публикация вместе с комментариями исчезла.

Глава шестнадцатая

Поезд резко затормозил в туннеле. Пассажиры повалились друг на друга, как бокалы в неудавшемся трюке со скатертью. Лидия Владимировна вовремя уцепилась за поручень, но все-таки отдавила ногу сидевшему задохлику-студенту в громоздких наушниках. Тот возмущенно оторвался от телефона; встретившись с ее насмешливым взглядом, устыдился, вспыхнул и уступил место. Лидия Владимировна втиснулась в узкое пространство между индифферентной девицей, державшей на коленях сердитого глазастого карапуза, и дремлющим господином в летах с костлявым зонтиком-тростью. Ну а чего ты ожидала, дорогуша, сунувшись пятничным вечером в метро, проворчала она про себя. Шаткое вагонное равновесие постепенно восстановилось, машинист прошуршал дежурное предупреждение, и поезд, лязгнув, отправился дальше по синей ветке.

В обычные дни в такое время ездить на Удельную абсолютно нет смысла. Но сегодня Лидия Владимировна туда не за покупками, а с визитом. К Ленке. Ради этого специально разжилась у Семеныча, знатного мастера самогонных дел, бутылочкой домашней хреновухи. Дамской, как он сказал, игриво подмигнув заплывшим глазом, – с лимоном, корицей да на медовой заливке, рецепт два года совершенствовал. Вот уж точно, служенье муз не терпит суеты. Обитатели коммуналки, нередко наблюдавшие на плите соседа бурлящий дистиллятор с брагой, за изобретательность в зельеварении, а еще за синие купола на груди величали Семеныча «отец-настоятель». Впрочем, более чем дружелюбно: Семеныч – мужик бывалый, понимал необходимость символического разделения благ и регулярно объявлял коллективные дегустации.