Парадокс Тесея

Предназначение сего божественного эликсира – задобрить и развязать язык. Лидия Владимировна была убеждена: если кто-то и сумеет достать из-под земли сгинувшего с подлинником Савелия, так только Удельная Ленка. Эта разбитная, сметливая баба, словно гигантская грибница, прошила нитчатыми гифами весь антикварный рынок города. Бесценный информатор. Может сама не знать, зато знает того, кто знает. А как споро она тогда редкое издание «Петербурга» определила некоему прикормленному библиофилу, ррраз – и все. За какую конечную цену сплавила и сколько прикарманила за посредничество, бог знает. Но Глебчику с лихвой хватило на его рыцарские подвиги.

Ежели Ленка не поможет, тушите, как говорится, свет. Времени осталось что-то около суток. Как иначе искать Савелия – никаких идей. Митя на неделе развернул активность: поставил на уши родителей, обзвонил тьму издательств, прошерстил академию (будто доцент мог там прятаться в каком-нибудь резном шкафу), даже с бывшей женой искусствоведа побеседовал безрезультатно. Митя-Митя, что за глупый мальчик. Лидия Владимировна поверить не могла, что потерянный шедевр из дедовой коллекции проскочил у нее прямо под носом. Почему не принес, не рассказал… Да господи, у нее, как-никак, скоплена порядочная сумма в валюте. Выкупила бы! Митя бы использовал деньги на реставрацию своего особняка, она бы завещала картину музею, Лиле не пришлось бы делать копию. И все были бы счастливы. Лидия Владимировна смежила веки под стук вагонных колес. Сплошное бессильное, импотентное «бы».

Тем не менее она надеялась – а как иначе? Ворошилов сознает, что оригинала у людей, сплавивших ему подделку, могло и не быть, поэтому согласен на деньги. Архивные документы лишь косвенно подтверждают наличие подлинника. В конце концов, сколько описано случаев, когда аферисты изготавливали липовые полотна под реальный провенанс утерянных. Следовательно, можно предложить Мите откупиться от разозленного бизнесмена за счет накоплений Лидии Владимировны, а настоящего Прыгина, принадлежавшего деду, отдать ей. Мите об этом плане она покамест не говорила и себе не позволяла верить в его осуществимость, хотя все равно с затаенным трепетом нет-нет да и представляла холст в своих руках. Но многое должно сойтись в одной точке: чтобы подлинник все еще лежал у Савелия, чтобы тот схапал наживку и согласился встретиться, чтобы внял ее доводам… Равносильно чуду, божественному вмешательству, милости судьбы – называйте как угодно. Нельзя уповать на такое. Слишком мучительной будет утрата несбывшегося.

Картина-приманка, надо отметить, Лиле удалась. Лидия Владимировна дважды обомлела, когда увидела фотографию, специально сделанную в плоском комнатном свете. Во-первых, ну Прыгин же! Несомненный! Во-вторых, в изображенном на холсте интерьере, несмотря на авангардную обобщенность, Лидия Владимировна с легкостью опознала свое собственное жилище, штаб партизанов-реставраторов. Лиля определенно черпала вдохновение в сборищах «жилетов», когда писала своих оппозиционеров. Название полотну, правда, Лидия Владимировна выбрала другое – «Единомышленники» вместо «На конспиративной квартире». Не рискнул бы Прыгин в шестнадцатом году подставляться. А так это похоже на заседания либералов в доме московского головы, который в то время покровительствовал художнику.

Лидия Владимировна запахнулась в куртку и вышла из метро. Ее подрезал лопоухий торопыга с букетом: желтым душистым облачком проплыла перед глазами мохнатая мимоза. Кучи грязного снега недавно стаяли, явив неприглядные россыпи отсырелых окурков на клумбах рядом со входом в скромный вокзальчик. Станция «Удельная», прославленная лишь тем, что в августе семнадцатого Ленин, скрываясь от преследования Временного правительства, нелегально уехал отсюда в Финляндию на паровозе номер двести девяносто три. Вернулся, как известно, в октябре…

За железнодорожным переходом, на аномально тихом рынке Лидию Владимировну охватило непонятное беспокойство, зыбкое предощущение грядущей неудачи. Есть такие места: очень знакомые, а в неурочный час без людей сразу кажутся чужими, враждебными. Торопливым шагом она миновала пустынные торговые павильоны, темные ряды спящих ларьков с опущенными рольставнями и зашла в Ленкин комиссионный магазинчик.

Ассортимент у Ленки для Удельной стандартный: иконы, статуэтки, посуда, брошки-сережки, широкий выбор вразнобой кукующих ходиков и, разумеется, что-нибудь более эффектное, вроде выловленного со дна реки дуэльного пистолета или силуминового орехокола в форме крокодила. Словом, чего только нет. Сама Ленка в дальнем углу за колченогим столиком чистила серебро. Размазывала зубной щеткой содовую кашицу на потемневшей вилке, грубовато похохатывала, слушая по радио анекдоты. Сиплый приемник тоже будто ухмылялся вульгарному юморку на пару с владелицей магазина.

При виде Лидии Владимировны она ополоснула вилку в лоханке с водой, насухо протерла и бросила в груду полированных приборов. Понесла пышное тело навстречу гостье, элегантно избежав столкновения с напольной кашмирской вазой.