Парадокс Тесея

– Ой, спасибочки, Лидия Владимировна, – обрадовалась хреновухе, засуетилась хозяйственно. – Ща и намахнем.

Сняла прямо с витрины пару красивых рюмок на тонких ножках (выдувного стекла с ручной огранкой, больше похожих на фужеры), фукнула на них, наспех протерла нижним краем своего необъятного леопардового свитера. Поставила на прилавок возле кюветок с дореволюционными открытками, вытащила из бутылки бугельную пробку на металлическом зажиме, разлила светло-золотистый медвяный напиток, распространивший пронзительный аромат. Выпили. Хреновуха терпким огненным шаром покатилась по пищеводу. Послевкусие – кисленькие лимонные корочки. Ух, Семеныч. Умелец.

– Смак! – Ленка даже облизнулась.

Лидия Владимировна решила не тянуть кота за хвост.

– Я за помощью.

– Да я уж поняла, что не сосуды мои расширять, – врастяжку произнесла Ленка, распечатывая пачку ментоловых сигареток.

Стряхнула приставший к пальцам целлофанчик куда-то под прилавок. Лидия Владимировна плеснула еще хреновухи: Ленке побольше, себе чуть-чуть. Забористое снадобье.

– Ко мне вещь попала уникальная… – Лидия Владимировна показала фотографию Лилиной работы на своем телефоне. – Русский авангард, Прыгин. Московского периода, шестнадцатый-семнадцатый годы. Но не абстракция, к которой он тогда уже перешел. Надо, чтобы специалист оценил. Савелий Петрович Диденко. Можешь на него выйти?

– А что же вы, Лидия Владимировна, сами будто не в теме за красивое? – Ленка взглянула пытливо и пыхнула тонкой сигаретой, смотревшейся на фоне ее белого, круглого, кисти Кустодиева, лица, как одинокая спагеттина на тарелке. – Не припомню, чтоб вы для картин кого-то со стороны приглашали.

– Тут особый случай. Нужен телефон Диденко. Новый. По старому он недоступен. И срочно, – поднажала Лидия Владимировна.

Ленка опрокинула вторую порцию настойки и отправила испачканный красной, словно повидло, помадой бычок в антикварную бронзовую плевательницу. Сдвинула выщипанные брови, побегала глазами.

– Неа, – вздохнула, – на Диденко выхода у меня нету. Я своих поспрашиваю, конечно, вы мне фоточку-то перешлите… Есть пара знакомых искусствоведов из Русского музея, не хотите заместо? Точно? Ну, на нет и суда нет. Кстати, об оценке, раз уж вы перлись в такую даль, гляньте новенькое, ща…

Она нагнулась под прилавок. У Лидии Владимировны стянуло горло. Не помогла всезнающая Ленка. Беда. Та подвигала товар, гадко скрипя фарфором по стеклянным полкам, распрямилась и всучила какую-то мыльницу:

– Там еще три предмета, кувшин, таз, шкатулка. Целый умывальный набор. Что почем, подскажете?

Чтобы не расклеиться перед посторонним человеком, Лидия Владимировна с упавшим сердцем принялась вертеть мыльницу в руках. Фаянс, простенькая роспись (веточка наподобие лавровой, темно-зеленые листочки). Клеймо – Будапештский керамический завод Granit. Пальцем нашла маленький скол на кромке крышки. Цена комплекту – тысяч двадцать, не больше, если остальные вещи в целости. Захмелевшая Ленка, непринужденно мурлыча, подлила себе хреновухи.

Что-то здесь не складывается, чуяла Лидия Владимировна. Как так может быть, Удельная Ленка – и не в курсе? Даже через дюжину рукопожатий? А фотографию ведь попросила… Хитрит, бестия. Темнит, не договаривает. Боится сдать важный контакт. Как ее убедить? Излагать всю историю ой как не хочется, да и не проймешь циничную бабу семейной драмой с картиной из дедовой коллекции. Пересылать ей фото приманки под предлогом продажи тем более не стоит – Ленкина информационная сеть живет своей жизнью, не проконтролируешь, с какого конца потом вылезет сочиненный Лилей «Прыгин». Всплывет, паче чаяния, тухлой рыбой на поверхность, будет вонять. Посулить барыш?

От внезапного удара входной двери встревоженно задребезжали витрины. Порог магазинчика переступил, пригнув кудлатую голову, чтобы не задеть низкую притолоку, двухметровый детина со спортивной сумкой. Нахальный поздний посетитель – подумаешь, табличка «закрыто» – такому очень что-то надо, да поскорее. Сейчас Ленка его взашей вытолкает. Парень потопал к прилавку, уворачиваясь от свисавших гроздьями с балок советских пленочных фотоаппаратов. К вящему удивлению и некоторой досаде, Лидия Владимировна узнала в нем – нет, даже не по лицу, не по выпуклым очам и непокорным кудрям, а по крепкому лошадиному духу – Алешу. Ах ты изменник, значит, и у Ленки подрабатываешь?

– Ого, Лидия Владимировна, и вы здесь, – смешался он, косясь на шлем-трехболтовку от старого водолазного костюма, – а меня Елена попросила раздобыть заказ.

С этими словами Алеша вынул из сумки папку-скоросшиватель с какими-то акварелями, отдал Ленке. Та просмотрела ее быстро, будто театральную программку, кивнула и, захлопнув, положила на прилавок. Все сконфуженно замолчали. Переглядывались, но, встретившись глазами, тут же их отводили. На заднем плане продолжал глумиться и хохмить дедовский радиоприемник.

– Ну… я тогда пойду. Потом рассчитаемся, да… До свиданья, – раскланялся Алеша неуверенным басом и оставил их с Ленкой наедине.

– Что за картинки? – сдержанно осведомилась Лидия Владимировна.