Парадокс Тесея

Так сверхъестественно звучал рассудочный, прагматично сухой разговор между двумя до крайности неделовыми людьми – будто предметом продажи выступал подержанный автомобиль, а не творение именитого авангардиста. Не фантастическая находка, подлинность которой пока ничем не подкреплена, кроме экспертного мнения. Авторитетного экспертного мнения потенциального руководителя, одернула себя Лиля. Ей и самой хотелось верить, что полотно настоящее. Но тогда возникает вопрос.

– Разве холсту место не в музее? При условии, что это подлинник Прыгина. Простите, Евсеевой, – исправилась Лиля. – Его должен видеть любой, кто захочет, не один лишь коллекционер, – логичный довод внезапно показался ужасно наивным. – И отреставрируют профессионалы как следует, – прибавила негромко.

Савелий Петрович с Нельсоном переглянулись. Преподаватель с чувством обрисовал, как преют и превращаются в труху ценные экспонаты в музейных запасниках. Затем пустился в рассуждения о коллекционерах, которые, напротив, постоянно предоставляют шедевры для экспозиций, не говоря о том, какую роль они играют для развития искусства (термины «цайтгайст» и «дискурс» в десятиминутной проповеди доцент употребил больше раз, чем иные люди за всю свою жизнь).

– Если отдадим картину государству как клад, ни гроша не получим. Ведь мы достали ее без согласия собственника. Я изучил Гражданский кодекс на досуге. И потом, тебе же она даже не нравится, – сказал следом Нельсон, как будто личное отношение Лили к русскому авангарду было решающим фактором. – Но если продать… Прикинь, сколько можно наворотить в особняке на эти деньги? Город буквально благословил нас. И обеспечил ресурсами.

Тему восстановления бального зала Лиля всеми силами обходила. Кляла себя последними словами, что уступила (у вас, деточка, низкая культура отказа, сочувственно диагностировала одна преподавательница, заметив, как Лиля осталась в аудитории убирать колонковые кисти по просьбе слинявшей на свидание подружки). Лиля пробовала напитаться оптимизмом Нельсона, подобно тому как разделяла многие его эмоции, – и не могла. Скорее наоборот, шла на убыль, до песчинки мельчала перед неподъемным, заведомо провальным проектом. Ночами просматривала на повторе один и тот же кошмар – будто суровая комиссия заваливает ее на творческом конкурсе в университете. Почему она согласилась? Из любви, врала себе Лиля, поскольку ему это важно. Может, и не врала, но до конца не была с собой откровенна, утаивала то, что принимала за малодушие, – эгоистичный порыв к сиюминутному безответственному бытию. Вместе с тем стоило отпустить ситуацию, как волшебным образом нашлась работа. Стратегия осознанного пофигизма проявила себя в действии.

Воспользовавшись заминкой, Савелий Петрович огласил намерение сейчас же, не откладывая, отнести холст на экспертизу в академию. Собственноручно упаковал в тубус, дивясь сохранности полотна («Бог мой, словно и не лежало годами в холодном мрачном застенке».). Велел Лиле подойти с документами в деканат в понедельник и был таков. Нельсон тоже потянул ее в прихожую.

– Что вы с ним сделали? – с подозрением спросила Софья Дмитриевна, только что закрывшая за искусствоведом дверь. – Сто лет не видела, чтобы седовласые мэтры так быстро бегали.

Нельсон скользнул пяткой по обувному рожку.

– Да так, проконсультировались по Лилиному проекту. Не исключено, что навели на способ добыть-таки деньги для издания монографии. Рано говорить, посмотрим.

* * *

Кира считала, что ничего у них не выйдет. Так и заявила без обиняков, едва переступила порог керамической мастерской. Нельсон победно глянул на Лилю – он изначально был против того, чтобы привлекать резкую девицу с Литейного. Упирался до тех пор, пока Лиля не предложила ему самому найти другого фотографа. Но даже тогда решительно отказался сразу вести Киру в особняк. Исключительно в мастерскую. Будто она должна эту честь заслужить.

Воздействие боевитой Киры на Лилю, казалось, можно было пронаблюдать, как в физическом опыте. Как-то на одной естественно-научной выставке в Политехническом Лиля увидела феррофлюид – жидкость с железосодержащими частицами, которая сильно поляризовалась в присутствии магнитного поля. Сжималась в комок, шла волнами, по-ежиному выпускала иголки, ползала по стенке стакана. Некие компоненты Лилиной материи схожим образом реагировали на Киру. Но сохранялась в Кире и некоторая непознанность малораспространенного природного феномена. Эффект, генерируемый ею, был понятен, ее собственная сущность – нет. После забега по дворам (их единственной встречи) Лиля все маялась, проверяя электронную почту, в предвкушении обещанных снимков; получив, непривычно себе на них понравилась. Когда реставрация особняка стала неотвратимой реальностью и им пришлось задуматься о команде, позвать Киру для Лили было чем-то само собой разумеющимся.