Парадокс Тесея

Ее учили, что без фотографа с профессиональной техникой в реставрации не обойтись. Нельсон на это размахался телефоном, разве что в грудь себя им не бил, – но чем выше будет разрешение кадров, тем лучше. Кто-то должен качественно зафиксировать результаты предварительного осмотра зала для дефектной ведомости: общие планы, характерные элементы отделки и особенно утраты декора. Еще полезно бывает повторить снимки, найденные в архивах, с того же ракурса – легче сравнивать.

Однако крутой репортажный фотограф мог пригодиться и для другого – привлечь деньги. Мечта Нельсона обогатиться, сбыв холст, Лилю нервировала. Она все еще подвергала сомнению подлинность картины, а в моменты, когда допускала это вместе с последующей сделкой, ощущала себя виновной. Словно знала о готовящемся преступлении, но никому не рассказывала (что было отчасти правдой). Наверное, поэтому она ломала голову над альтернативными источниками средств – полагала, если достанет деньги на его дражайший бальный зал, Нельсон передумает, а ей зачтется метафизическая заслуга.

Лилю осенило, когда она наткнулась в ленте на пост «Уголка» про пожертвования. Краудфандинг. Люди охотно спонсируют всякие проекты, необязательно социальные. Творческие личности заводят странички на платформах, где каждый пользователь может стать меценатом. Один сайт для монетизации контента так и назывался – «Меценат». Завести профиль – пять минут. Снимки зала они открыто размещать не смогут – особняк идентифицируют те, кому не надо, – но отчеты с волонтерских расчисток в домах, не имевших статуса памятника, – запросто. Сочувствующие должны откликнуться.

Все это Лиля изложила в письме Кире, добавив просьбу встретиться. Та явилась и, пока следовала за Нельсоном в зону отдыха через учебный зал, раскритиковала план в пух и прах, улыбаясь винной помадой в ответ на злобные оглядки кислолицего администратора редкого здешнего мастер-класса. Лилю так и подмывало спросить, зачем она тогда приехала, к тому же с фотосумкой. Спасибо, Нельсон сделал это за нее.

– Ты прям как героиня Шварца. «Три дня я гналась за вами, чтобы сказать, как вы мне безразличны». О том, что наши акции на «Меценате» ничего не соберут, ты могла и по почте сообщить. Но ты здесь.

– Да, – с достоинством ответила Кира, устраиваясь на диване и подбивая плоскую, как берет, подушку. – Потому что знаю, как это изменить.

Нельсон посмотрел исподлобья. Дескать, давай, впечатли меня.

– Не поймите меня неправильно, ваши инициативы замечательны. Но как инфоповод слабоваты. Сколько краудфандинговых проектов каждый день запускается на «Меценате»? А вообще в интернете? Как вы будете конкурировать с объявлениями типа «Мальчику со спинальной мышечной атрофией срочно нужно лекарство»? Или «Дерзко-стильно-креативные стартаперы ищут капитал для разработки инновационного стульчака»? Да ваши волонтерские анонсики захлебнутся в потоке информации. Никто о них не узнает. Тем более что целевая аудитория, которую эта проблема трогает, ограниченна.

Лиля не понимала, к чему она клонит:

– И что ты предлагаешь?

– Заявить о себе. Прицельно донести ваш месседж до людей, которые в теме. И повысить осведомленность тех, кто раньше ни о чем таком не думал. Targeting and raising awareness, в маркетинговых понятиях. Но для этого, – Кира оправила нательную цепочку, висевшую на манер портупеи поверх белого в рубчик топа, – нужна акция. Не волонтерская. Нечто емкое и эпатажное, что могло бы завируситься в социальных сетях. Подготовить почву для краудфандинговой кампании. Некий перформанс. Идеально – с вовлечением публики. Нет, это слишком. Тогда, наоборот, надо придать вашему движению оттенок подпольного сопротивления. Анонимные партизаны-реставраторы. Как Бэнкси, но вдобавок с благородными целями. Мощага.

– А как подобное вообще придумывают? – Лиля пала духом. – Я не представляю, с какого конца взяться.

Нельсон тоже выглядел сбитым с толку.

– Оттолкнемся от вашей темы и ресурсов. Сфера специфическая, придется плясать вокруг объектов. Особняк этот по описанию очень эффектный. Может, все-таки задействуем? Как-нибудь феерически обнародуем? Вот смотрите, люди добрые, какие тут разрушения. Позорище.

– Ни в коем случае, – всполошилась Лиля. – Во-первых, увидят органы и мигом прикроют всю нашу реставрацию. Во-вторых, по известному адресу сразу ломанется публика. Порушат и растащат то, что осталось.

Кира поковыряла пальцем с минималистичным маникюром (черный ноль на прозрачно-гелевом ногте) прожженный следочек от пепла в диванном чехле.

– Поняла. Правильно! Мы сопроводим кампанию интригующим текстом с намеком на секретный петербургский проект эпических масштабов. Который будет раскрыт избранным, только когда наберется определенная сумма. Да не напрягайтесь вы так, без разницы, кто это будет. Сами назовете. Или генератор случайных чисел запустим. Пользователи падки на лотереи, неважно какой приз. Нам бы копирайтера грамотного.