Парадокс Тесея

Папа Дениса, естественно, ничего макабрического в своих изысканиях не видел. Для него и других ученых уход за экспонатом был беспрецедентным научным экспериментом. Никто и никогда прежде не пытался предпринять что-либо сопоставимое – десятки лет поддерживать мертвое тело в неизменном состоянии, не превращая его в иссушенную мумию. Специалисты лаборатории совершили множество открытий, разработали новые методики введения консервирующих жидкостей, разнообразные средства лечения загробных «болезней», оптимальный режим температуры и влажности в саркофаге. Весьма ограниченная практическая польза сих достижений бальзамической науки папу не смущала – он-то, напротив, считал, что наработки лаборатории помогут потомкам решать некие сложные футуристические проблемы, например доставлять на Землю погибших в далеких галактиках космонавтов.

Будничное отношение папы к занятию насколько зловещему, настолько и абсурдному, было лишь половиной беды. Он задался целью двигать науку и после собственной кончины – и на этой почве напрочь слетел с катушек. Завещал свое тело лаборатории для опытов, изнурял супругу и сына отвратительно детальными посмертными инструкциями, за ужином со смаком рассуждал, каким именно манипуляциям подвергнут коллеги его труп. Мама от таких бесед похудела и приобрела траурную резкость черт – можно было подумать, что она уже овдовела. Денис тоже чувствовал себя как бы преждевременно осиротевшим при живом отце, но от родителей не съезжал – берег мать.

Папа вовсю готовился к длительному круизу по Стиксу. Преодолевал всякие формальности с документами, уделял, как ни парадоксально, много внимания здоровому образу жизни: соблюдал режим сна и диету, занимался спортом, читал блогеров, иногда прибегал к нетрадиционной медицине. Последний его «биохак» – трехлитровую банку, в которой, словно жирные нефтяные капли, плавали медицинские пиявки, – Денис обнаружил в холодильнике, на одной полке с маринованными огурцами.

К ЗОЖу папу привел все тот же Ленин. Протоколы вскрытия содержали подробные описания того, как искорежила Вождя болезнь с ее приступами, парезами и параличами (по официальному диагнозу – распространенный атеросклероз, патологоанатомы отмечали скопища холестериновых бляшек на стенках сосудов). В противоположность Владимиру Ильичу, который попал в руки ученым порядком изношенным, папа желал преподнести тело науке в наилучшем виде.

Иногда Денис почти сочувствовал родителю. Ну а как на подобной службе не рехнуться? Сам он отцовским ожиданиям категорически не соответствовал – прежде всего потому, что взбунтовался и не пошел в штат лаборатории. С толикой злорадства тоже получил диплом химика, еще и в реставрации, – правда, анализы брал у памятников архитектуры, а не у разлагавшегося революционера. На таком же мстительном мажоре недостойный сын доставал сигарету, набивал первую татуировку, прокалывал ухо и на техно-вечеринке в «Мухоморе» клал на язык лиловую таблетку сердечком, от которой окружающие размывались мажущими улыбками и следующие три часа хотелось пить одну водичку.

Медовый голос из динамиков, прервав размышления, оповестил дам и господ о скорейшем приближении к Санкт-Петербургу. Угреватый проводник (на сей раз гораздо бодрее) прогнал тележку для мусора, пассажиры, зевая, зашевелились. Сидевшая рядом с Денисом дородная тетка, которая при посадке разложила вещи так чинно и обстоятельно, будто намеревалась провести в поезде по меньшей мере год, грузно сопя, поменяла тапочки обратно на туфли.

Отъехала в сторону вагонная дверь. Сквозь дождь в нос пробился чадок дешевых сигарет, людских испарений и креозота. Денис потолкался на перроне под грохот гимна великому городу с аккомпанементом десятков рокочущих колесами чемоданов, прошел через вокзал в метро и с проволочками добрался до Сенной. На площади зонт дернуло и вывернуло наизнанку, обнажив малопривлекательные, как мушиные лапки, спицы. Денис попробовал его наладить, не уронив объемистой сумки, но тут с мокрым хлопком купол выгнулся как надо. У пандуса восседала обставленная ведрами растерзанных гладиолусов и махровых георгинов закаленная дачница в запотевшем полиэтиленовом дождевичке и просеивала ячменным глазом толпу на предмет потенциальных родителей первоклашек.

Из объявления Денис запомнил, что квартира, которую он снял через сервис посуточной аренды, находилась на углу Казначейской и канала Грибоедова. Но когда приблизился к дому, увидел, что тот не похож на фотографию на сайте ни цветом, ни фасадом. Ему нужно было респектабельное пятиэтажное здание песочного оттенка с красным куполком и бородатыми атлантами, а у этого домишки всего четыре этажа, полоумно-желтый колер, некоторые окна заложены и заштукатурены, никакой лепнины…