Парадокс Тесея

Источники, относившиеся к ресторану, составляли в большинстве своем операционные документы: отчеты о расходе и приходе провизии, дела о проверке посуды, ведомости об отпуске провизии из собственного погреба, выплаты работникам. Но среди них обнаружилась толстенькая папка с заголовком «Переписка Бернара Сокаля с частными лицами». Повозившись с корреспонденцией недельку, Лиля утопла в зыбучих ненужных подробностях жизни мертвых незнакомцев (чей-то племянник сочетался браком, чья-то бабка отправилась на минеральные воды поправлять здоровье) и захандрила так, что впору самой было ехать на курорт. А потом дошла до письма, датированного июнем тысяча девятьсот восемнадцатого года.

На истончившейся до состояния ветоши бумаге промышленник Семен Горхов извещал получателя, что в свете недавнего изъятия железоделательного завода он беспокоится о судьбе своего собрания и оттого передает Бернару в дар экспонат номер тридцать семь, который «несомненно будет дорог вам не менее, чем мне, хотя и по иным причинам». Решение, признавался отправитель, принято скрепя сердце и с верой в то, что чета Сокаль сумеет вывезти экспонат во Францию. Кроме того, коммерсант изъявлял готовность продать им другие вещи из собрания и обещал прислать для ознакомления полную опись, как только ее вернут «зазнайки из Всероссийского общества поощрения художеств». Их Горхов клял почем зря: мало того, что годом ранее отказались брать новаторские работы для выставки, так еще и оставили у себя брошюру («последний свободный экземпляр»).

Нигде в письме не говорилось, что экспонат – это искомая картина. Коллекция Горхова могла состоять из чего угодно. Общество поощрения художеств, помимо популяризации живописи, занималось скульптурой и прикладным искусством. Не упоминался и Прыгин. Однако какая-то напрягшаяся аналитическая жилка, какая-то интуитивная уверенность подзуживала Лилю – она напала на верный след.

Все складывалось. Изображенное на картине заведение – чем не «В гостях у Огюста»? Тогда понятно, почему Горхов рассчитывал, что наследники Сокаля спасут полотно от большевиков. Упования, увы, не оправдались. Ресторан тоже национализировали – в октябре. Бернар и Аннет покинули Петроград, но полотно не взяли. Возможно, не увидели в нем художественных достоинств, возможно, предполагали, что заберут позже. Вместо этого схоронили в нише за съемным кронштейном (обследовав его повнимательнее, Лиля заметила в основании вырванные из стены петли – осведомленный человек мог просто откинуть обе консоли, снять панель и получить доступ к не бог весть какому тайнику). При советской власти особняк поочередно занимали клуб «Ударник», конструкторское бюро, партийный комитет Ждановского района, а с начала девяностых – детский творческий центр.

Если гипотеза верна, информация о картине должна быть в описи коллекции Горхова, рассуждала Лиля, растирая языком по нёбу деревянный карандашный привкус. Значит, надо отыскать брошюру. О самом купце данные в базе хранились весьма скудные: рекламные объявления товарищества «Строитель» да сведения о доходном доме на Васильевском. Единственная зацепка – прегорестное Общество поощрения художеств, члены которого так раздосадовали мецената пренебрежением к собранию. Надо отыскать брошюру, думала Лиля, пролистывая перечень из двух тысяч архивных дел, связанных с Обществом. Надо. Отыскать. Брошюру, – упрямо, отчаянно повторяла она себе, с ломотой в крестце штудируя протоколы заседаний, указы, каталоги выставок, списки художников, премированных на конкурсах, очерки событий русской истории в гравюрах и литографиях, письма редакционного совета.

И по всей видимости, отыскала. Эту электронную карточку Лиля вызубрила наизусть. Шифр «ЦГИА СПб. Фонд 448. Опись 1. Дело 1963». Называлась «Каталоги частных собраний». Если описи коллекции Горхова где-то и быть, то здесь.

* * *

В регистратуре на Лилю подняла тягучий глицериновый взгляд Мила, астеническая архивная барышня с носиком-обмылком. Порхнула ресницами – нет, флешку не находили. Вздохнула (казалось, что изо рта у нее при этом должен был вырваться и лопнуть с еле слышным потрескиванием радужный пузырь), взбила пенные воланы блузки и отошла добывать заказанные документы. Лиля испытала секундное облегчение, словно проехала на приличной скорости по крутому мостику на Дворцовой набережной, – как и всегда, когда попадала на Милу.