Разумеется, средства коммуникаций опухоли и ее микроокружения не ограничиваются только АФК и нкРНК, в этом качестве используются практически все типы сигнальных молекул организма, включая гормоны, нейромедиаторы и цитокины. На своем внутриклеточном участке эти коммуникации в большинстве случаев замыкаются на сигнальный путь mTOR. Межклеточные сигналы, сводимые в этот внутриклеточный путь, запускают гены, которые обеспечивают усиление синтеза белка, пролиферацию клеток и активацию гликолиза. Причем в части клеток злокачественного опухолевого холобионта данный путь активируется (в первую очередь в самих раковых клетках), в части – тормозится (рис. 39). Таким образом формируется своеобразный метаболический профиль опухоли и ее микроокружения, меняющий поле тканевой организации и, в конце концов, ее морфологию. Бедные кислородом (гипоксические) условия внутри многих солидных опухолей дополнительно активируют так называемый индуцируемый гипоксией фактор-1α (Hypoxia-Inducible Factor-1α, HIF-1α), за открытие которого была присуждена Нобелевская премия 2019 года. В нормальных тканях он отвечает за перестройку физиологии клетки в условиях кислородного голодания, но в раковых клетках становится одним из важных звеньев, сводящим воедино основные феномены злокачественного перерождения (рис. 40): замыкая на себя онкогенные сигнальные пути mTOR и GPCR-RAS,RAS-MARK, разбуженный опухолевой гипоксиейHIF-1 блокирует спасительный для клетки белок р53, разрегулирует окислительное фосфорилирование в митохондриях, стимулирует их митофагию. В ядре HIF-1 поддерживает экспрессию двух групп генов, существенно снижающих результативность противоопухолевой химиотерапии: генов АВС транспортеров (УПС: глава I), эффективно выводящих из клетки нежелательные для нее вещества, и генов, активно противостоящих летальным повреждениям ДНК в результате химио- и радиотерапии, типа гена топоизомеразы 2А (нелетальные мутации, напротив, действенно поддерживаются).
Одновременно происходит вычленение конгломерата перерожденных клеток из общей индивидуальности организма и, если применимо, органа (УПС: глава V), и появление ее собственной, отдельной индивидуальности. Эта группировка клеток-мошенников (читеров) объединяется своего рода воровским кодом чести, как образно описывает этот процесс Афина Актипис (Athena Aktipis) из Центра по исследованию эволюции рака при Аризонском университете (Актипис А., 2021). Актипис считает тем не менее, что взаимосвязи между здоровыми клетками гораздо более сложны, такие клетки гораздо лучше скооперированы, что, казалось бы, должно давать им преимущество перед гораздо более метаболически мощными «читерами». Похожим образом в «Поле битвы – Земля» Рона Хаббарда физически и умственно более ущербные земляне одерживают в конце концов верх над более совершенными, но менее нравственно сплоченными злобными пришельцами-психлосами. Однако, скажем, Лев Толстой (устами Пьера Безухова) менее оптимистичен в отношении текущей сплоченности добрых людей: «ежели люди порочные связаны между собой и составляют силу, то людям честным надо сделать (то есть только предстоит – примеч. авт.) то же самое».
Рис. 39. Рак организует лояльную себе окружающую среду посредством сигнальной системыmTORв клетках микроокружения (по Conciatori F. et al., 2018):
Treg-регуляторные Т-лимфоциты; CD8+ – цитотоксические Т-лимфоциты; CD-4+ – Т-лимфоциты-хелперы; ФАО – фибробласты, ассоциированные с опухолью, основные клетки опухолевой стромы, модифицируют межклеточный матрикс в удобную для опухоли консистенцию, обеспечивают гликолитический метаболизм раковых клеток (см. прямой и обратный эффекты Варбурга); КСМП – клетки-супрессоры миелоидного происхождения, тормозят с помощью интерлейкина-10 противоопухолевый иммунитет, способствуют дифференциации МАО в поддерживающий тип М2; МАО – макрофаги, ассоциированные с опухолью, дифференцируются в М2 или переключаются из воспалительных противоопухолевых М1 в противовоспалительные и проопухолевые М2; эндотелиальные клетки наряду с МАО вовлечены в ангиогенез опухоли
Рис. 40. УчастиеHIF-1αв формировании ракового фенотипа, включая устойчивость к химиотерапии (по Akman M. et al., 2021):