Парадоксы Миллениума (СИ)

Огромные голубые глаза Блэка расширились, долгое время он вглядывался в подругу, сомневался в правоте её слов, искал поводы уличить ее во лжи. Но Эйрин была собой — обычная его Эйрин с ее умными, чуть грустными, но решительными глазами. А от рук ее, трепетно затихших на его плечах, исходило чистое живительное тепло. Душу Энтони обуяла неописуемая радость, он вновь приподнялся на локте и забрал любимую под себя. Губы покрывали ее лицо поцелуями, полные слез глаза не сдержали одну — и девушка кротко коснулась его щеки там, где остановилась слезинка. Косматая голова уткнулась ей в грудь, с уст сорвался тихий стон. Женское сердце дрогнуло, она обняла его и осторожно уложила себе на плечо так, чтобы Тони почти не чувствовал боли от ран.

— Прошу тебя, отдохни. У тебя снова начинается лихорадка.

Блэк действительно замер. Сердце его сперва с силой ударялось сквозь кожу о тело любимой женщины. Но уже через пару минут успокоилось. Раненная рука отяжелела и неподвижно лежала поперёк груди девушки, продолжая быть властной над ней, несмотря на усталость. Выдав за минуты чересчур много сил и эмоций, Тони уснул. А Эйрин, как заворожённая, не шевельнулась, пока глаза его вновь не открылись. Все это время лишь пальцы ее трепетно двигались, даря никому не заметную ласку вновь обретенному другу и единственному мужчине в ее жизни.

Они обрели друг друга, вернули себе непростительную утрату, которой завершилась их юность. Но оба хорошо понимали, в сколь незавидном и опасном положении находятся. Тихо, почти что шепотом, смышлёная женщина расспрашивала своего избранника обо всём, что сейчас могло им помочь: о той жизни Энтони, которую она не застала, о созданной им криминальной организации, знакомствах и последних делах. Многое из того, что он отвечал, повергало её в форменный ужас. Но одного лишь взгляда на бессильного сейчас раненого красавца было довольно, чтобы принять и простить, даже может быть понять в чем-то. Девушки любят отчаянных парней, но замуж выходят за надёжных. В случае с Муррей это правило сработало лишь наполовину: она любила. И сейчас понимала, что без ее помощи и участия сам он не разберётся.

Со слов Тони Эйрин делала пометки в блокноте, шаг за шагом прорисовывала структуру подпольного концерна и обозначала центры влияния. Блэксмит не был самым крупным производителем смертоносного товара, но получалось так, что на нём замыкался круг из семи таких же воротил, как он сам. А все вместе они держали более половины американского рынка, и ещё часть европейского. Энтони не скрывал, что может существенно влиять на решения всех, входящих в эту «Великолепную Семёрку». В их кругу правили одни и те же законы и порядки. Благодаря принятому правилу они были конкурентами, но не вредили друг другу и не враждовали.

— Как тебе удалось это? Для американского бизнеса не свойственны отношения дружелюбной мирной конкуренции.

Энтони улыбнулся, устраиваясь удобнее и лаская носом шею Эйрин.

— Ты забыла, что мы европейцы?

— Выходит, ни на кого из этих шестерых грешить нельзя?

— Ни при каких обстоятельствах. Каждый из них понимает, что вслед за такими делами семёрка развалится. Им не прибрать к рукам мои предприятия, поставщиков и заказчиков. И им незачем подставлять под удар свой собственный бизнес.

— Тогда нужно искать обиженного клиента.

— Умоляю тебя! Никто не был обижен. Мы не поставляем людям второсортного дерьма. И не кладём в карман сверх разумного. Все цены всегда заранее известны.

Ирландка отложила блокнот и задумалась. Её маленькие ручки чуть крепче обняли Тони и ласково притянули его к себе. Нет, она не собиралась терять его, тем более позволить убить. Этот человек был слишком дорог ей, а значит нужно было думать. Если они не вычислят заказчика, будут и впредь подобны слепым беспомощным котятам.

В своих рассказах Блэк говорил, что сам всегда видел себя благородным разбойником. И всеми силами старался привить остальным что-то типа «кодекса чести». Он мог резко и принципиально отказаться от выгодного предложения и сулящих прибылей, если сделка претила ему по сути.

— И часто ли приходилось отказываться?

— Нет конечно. Знаешь, бывает, заводится где-то бешеный шелудивый пёс и прёт на своих же. Или две стороны одного конфликта просят снабдить оба фронта. Тут уж приходится выбирать по совести. Мы не только дельцы, но и воины.

Эйрин подумала, что Блэк правда особенный, и эти его черты вполне могут привлекать, вызывать уважение, стать причиной авторитета. Для него детское хобби переросло в дело жизни, не исказившись в основах. В первую очередь он всегда оставался воином со своим кодексом чести.

— Скажи, а давно ли в последний раз ты отказался от сделки? И по какой причине?

— Нужно вспомнить. Только сперва хорошенько прижать тебя и всю искусать!

— Может, сначала подумаешь? Как-никак, все мы на этом ранчо — заложники сложившейся ситуации. Знаю, ты не веришь Шторм-Спрингу. Но он тебя спас и хочет помочь. Только не знает как.