Парадоксы Миллениума (СИ)

— Эйрин, расслабься! Мы в городе всех влюблённых, и должны наслаждаться этим. Просто веди себя так, как будто мы поженились неделю назад. Не ошибёшься.

— А я вижу, что ошибусь! И не только потому, что больше никто так не делает.

Она долго стояла возле Нотр-Дам-де-Пари, вглядывалась в причудливые барельефы и статуи, вспоминала фразы из одноименного романа Гюго, который очень любила. Вот только Тони понятия не имел, о чём там, и зачем всю жизнь помнить всю эту ерунду, когда школьные уроки остались в прошлом. Разъяснения о великой и чистой любви уродца Квазимодо к цыганке-красавице так и пролетели бы мимо ушей Блэка, если бы не одно досадное обстоятельство. Они шли по широкой многолюдной улице: маленькая ирландка — миловидная, но далёкая от образа фотомодели, и высоченный здоровяк в джинсах, облегающей футболке и тёмных очках. Лёгкий ветерок развевал его длинные тёмные волосы. Тони остановился, чтобы поправить непослушную прядь, снял очки и в тот же миг увидел перед собой женщину, которая присела завязать шнурок, да так и повалилась на асфальт, раскрыв рот от восхищения. Дамочка даже позабыла о неловкости своего положения, продолжая разглядывать атлетически сложенного красавца, а после перевела взгляд на Эйрин и как-то хитренько усмехнулась. Прошествовав дальше, Энтони понял, что его спутница погрустнела и молча смотрит себе под ноги.

— Ты чего? Да ты чуть не плачешь! — остановившись, мужчина мягко обнял любимую за плечи и заставил посмотреть ему в глаза.

— Ничего. Просто подумала, что у нас с тобой всё наоборот. Красавец-бандит любит дурнушку, у которой теперь ничего нет, как и у цыганки. Или не любит. Ведь рядом есть такой же красавец.

— Эйрин, ты из-за этой тётки что ли? Перестань сейчас же. — В голову моментально стукнула досадная догадка. Она видела что-то, впрочем, и они с Транди не очень-то заботились о конспирации. — Милая, прошу тебя! Ты же знаешь, я люблю только тебя! Всю свою жизнь любил, люблю и буду любить. И если ты не улыбнёшься и не поцелуешь меня, я закричу о любви к тебе на всю улицу! Клянусь, здесь в Париже, никто нас за это не осудит. Ты меня знаешь, я закричу!

— Нет, нет, не надо! Только не кричи, пожалуйста! — Руки Энтони водили по её волосам, грудь решительно вздымалась, а на щеках горел румянец. Прижавшись к нему ближе, девушка тихонько коснулась губами его губ и улыбнулась одними глазами.

— Ну вот. Сбылась твоя мечта. Мы целовались на улицах Парижа.

— И в благодарность за этот поцелуй я сейчас отведу тебя в самый дорогой магазин, и ты купишь там всё, что пожелаешь! А после мы посидим в каком-нибудь тихом уличном ресторанчике.

Эйрин потупила взгляд, и теперь уже её губы расплылись в улыбке.

— Тони, а может не надо магазинов? Я устала на этих каблуках. Давай просто посидим где-нибудь. Правда, тихих уличных ресторанов я здесь не вижу. А в закрытых сейчас не продохнуть от жары.

— Вот уж нет, дорогая! Обещаю не только тишину и свежий воздух, но и шикарный вид! Но сначала ты купишь себе голубое шелковое платье, почти как тогда, в нашу лучшую весну. Ты ведь не забыла?

Конечно же, она не могла забыть такого. И долгие годы хранила то платье, даже возила с собой по миру. Но никогда больше не надевала. Воспоминания нахлынули волнами, а Энтони уже открывал перед нею дверь весьма солидного женского модного магазина. И стоило только войти, как её буквально подхватили любезные продавщицы и стилисты, перед глазами запестрели наряды. А Блэк что-то пояснил им по-английски и растянулся на мягком диване со стаканом прохладного лимонада.