Читаем Параллельные вселенные Давида Шраера-Петрова полностью

Параллельные вселенные Давида Шраера-Петрова

Клавдия Смола , Коллектив авторов , Максим Давидович Шраер , Максим Д. Шраер , Роман Кацман

Во главе «Союза русского народа» стояли нерусские люди

[Наверное, евреи. – О. С.]

Постоянно ведущиеся разговоры о еврейских погромах в России – это блеф.

Абсолютная ложь, что погромы поддерживало якобы государство.

Твердят о «государственном антисемитизме»… Этого не только не было, но и не могло быть.

Я уверен, что, если через столетия будут говорить о XX веке, история нашей страны предстанет одной из самых прекрасных его страниц.

Опасность еврейского национализма у нас в этот период стала особенно сильной [в период создания еврейского государства. – О. С.].

Что касается депортации евреев – это абсолютный миф.

Гораздо опаснее для России не сионисты, а ассимилянты, в которых неизбежно живет разрушительный и провокаторский ген еврейства.

И т. д. и т. п.[123]

Собирая материал для написания статьи об Андрее Вознесенском, я спросил у поэта, очень ли задевает его критика «справа» (Вадим Кожинов, Игорь Золотусский, Анатолий Ланщиков и другие). Вознесенский ответил:

Поначалу я расстраивался, потом стал привыкать, а сейчас не замечаю. Как-то я даже написал эпиграмму на Кожинова:

Владимир Владимирович, милый,Срок травли не истек,На Вас стучал Ермилов,На нас – его зятек[124].

Справка: Владимир Владимирович – Маяковский, на которого в 1920-е годы строчил доносы ортодоксальный советский критик Владимир Ермилов. Зятек – Кожинов, травивший в печати Андрея Вознесенского, Василия Аксенова, Евгения Евтушенко, Беллу Ахмадулину, был женат на дочери Ермилова.

* * *

Впрочем, я обокрал бы Давида Шраера-Петрова, если бы увидел в его лирике лишь проклятия по адресу России и не услышал скорбной ноты, звучащей в душе глубоко переживающего человека.

Когда умирать мне придется, чуть живы,Прошепчут мои полумертвые губы:Мы стали чужими, Россия, чужими,А были своими сыны Иегуды

[Шраер-Петров 1992: 57][125].

Горьких строк, сожалений в связи с утратой России в лирике поэта не сосчитать. Еще в Италии, на пути в Америку, он плачет по «России болящей» [Шраер-Петров 1992: 57]. Уже в эмиграции, обращаясь к сыну, говорит:

Мы с тобой познаем вселенское братство,Да без России жить не с руки

[Шраер-Петров 2009: П][126].

Гуляя как-то между могил на кладбище в новоанглийском городе, на одном из памятников с шестиконечной звездой он прочитал: «Прощай, моя Россия, навсегда, / Тебя я не увижу никогда» [Шраер-Петров 2009: 12][127]. Немудреные строки тронули поэта и навели на размышления о собственной судьбе:

Так почему, гонимый и бесправный,Мой соплеменник свой последний, главныйПривет к стране рожденья обращал?Ужели, умирая, завещалМне эту связь духовную продолжить,Чтоб передал ее все дальше, дольше,Чтобы диковинный и несуразный плодЛюбви и ненависти, языка и сердцаРодил в стране приобретенной скерцо,Которое и плачет и поет?

[Шраер-Петров 2009: 12].

Мне эти стихи как-то по-стариковски особенно греют душу, и не столько заключенным в них смыслом, сколько мелодией печали.

Под руками благодатнейший для исследователя русско-еврейской литературы материал. Еврейская судьба русского поэта – самая пронзительная нота во всей лирике Давида Шраера-Петрова.