Параллельный вираж. Следствие ведёт Рязанцева

Неправда, в голосе не было ни радости, ни нежности. Таким официально строгим с ней он никогда не был. Даже шутка с Малевичем казалась натянутой — слабая попытка придать разговору лёгкость. Она разозлилась.

— Тогда пока, — швырнула телефон на стол.

Всё по нулям. Ноль чувств, ноль информации.

Ноль информации принёс и Вадим, который первую половину дня просидел в соцсетях, изучая аккаунты погибших девочек, а вторую провёл в бегах по местным поликлиникам. Никто по поводу подозрительных травм никуда не обращался. Было несколько переломов, ушибов и одно сотрясение мозга, но к делу об убийстве Гули это отношения не имело. Всё.

Она ничего не сказала Вадиму про звонки Максу. Зачем? «Он устал, хочет спать», — оправдывалась перед собой за враньё и с облегчением вздохнула, когда он завалился спать. Приглушив свет, она прошла в душ.

Тёплая вода расслабляла, примиряла с действительностью, успокаивала обиду, рассеивала досаду. Она добавила немного холодной и замерла, кожа покрылась гусиными пупырышками. Выкрутила холодный кран до упора и чуть не вскрикнула от «ледяного ожога». Холодный душ придал бодрости и уверенности. Она выключила кран и, быстро завернувшись в махровый халат, вышла из ванной комнаты.

Спать не хотелось. Лена села к столу и включила лампу. Всё, что ей сейчас нужно, — это свежая голова, блокнот с ручкой и время. Времени хоть отбавляй. До утра она найдёт его, вычислит. Она уверена, иначе к чему бы этот сыщицкий зуд, который вибрировал в ней последние полчаса. Время пошло.

Усталый свет настольной лампы освещал исчирканный лист блокнота. Вадим заворочался в постели, закинул руку на вторую половину кровати, пощупал пустое место, поднял голову.

— Эй, ты чего не спишь? — буркнул, протирая глаза. Потянулся за телефоном, включил. — Два часа ночи! Ты что, так и не ложилась?

— Нет.

Вадим приподнялся.

— Что ты там делаешь?

— Ты будешь смеяться, но я пишу отчёт. — Лена улыбнулась. — То, что я так ненавижу в своей работе. Но оказывается, это помогает систематизировать информацию.

— Ты ненормальная! — Вадим поднялся и подошёл к столу. — Зачем я на тебе женился?

— А я тебя предупреждала…

— Зря я тебя не послушал. — Он присел рядом. — Ну и что, есть результат?

— Мне кажется, да.

Вадим вытянул шею, разглядывая таблицу в блокноте.

— Не удивлюсь, если ты скажешь, что вычислила убийцу.

— Да.

— Что «да»?

— Я его вычислила.

Вадим придвинул стул и сел рядом.

— Как ты это делаешь? Научи.

— Смотри. — Лена пододвинула блокнот к Вадиму. — Я составила таблицу. В вертикальной колонке — подозреваемые, а напротив каждого — всё, что косвенно указывает на причастность к преступлению.

— Так, понятно. Ну и как ты из них выбрала убийцу?

— Методом исключения. Возьмём первого. — Лена подчеркнула ручкой фамилию Лихомот. — Я перечислила все подозрительные моменты. Любвеобилен, подходит под описание свидетеля, и у него перевязана рука. Тропы здешние наверняка хорошо знает, раз часто ездит.

— Эх ты, неблагодарная, он помог тебе организовать поиски. Стал бы он это делать, если бы был убийцей?

— Почему нет? Для отвода глаз — очень даже.

Он же на танцах был, когда Гулю убили?

— Танцы начались в девятнадцать часов, а Гулю убили между шестнадцатью и восемнадцатью. За это время он вполне мог вернуться, переодеться, принять душ и прийти в зал. Вот тебе и готовое алиби.

— Ладно, но рука? Ты говорила, что она не была забинтована на тот момент.

— Он был в толстовке, длинный рукав мог и скрыть… Хотя, танцуя, он махал руками у меня перед носом, не боясь разоблачения. И библиотекарша припадала ему на руку.

— Вот видишь!

— Это уже неважно, видишь, я вычеркнула эту улику, потому что оказалось, что руку он повредил в библиотеке, когда передвигал стеллаж. Гвоздём расцарапал, я проверила.

— Хм, а любвеобилие почему вычеркнула? Тоже сама проверила? — Вадим скорчил недовольную гримасу.

— Знаешь, я подумала, что насильник и ловелас — это разные категории людей, насилие и любовь несовместимы. Да и транслировать свою слабость к женщинам убийца вряд ли станет. К тому же я узнала, в апреле его здесь не было, он приезжал в июле. Он всегда приезжает в январе и июле.

— Ясно, Лихомот обился. Кто следующий? — Вадим развернул блокнот к себе. — Загоруйко?! Господи! Этот-то чем провинился?

— Всё то же. Подходит под описание? Подходит. Ему за пятьдесят. Тропы знает отлично, раньше водил по ним туристов. Видел и знал, что Гуля отправилась на лыжню одна. Вполне мог закрыть свою конторку и отправиться за ней.

— Но зачем? Чтоб изнасиловать? Думаю, он давно уже покинул «большой спорт».

— Возраст не показатель, ты и сам прекрасно знаешь, что очень часто насильниками становятся импотенты, так что сбрасывать со счетов старика нельзя. Может, поэтому Гуля и не была изнасилована. И есть ещё одна весомая улика — на подоконнике у него стоит банка с бензином. Я сама видела.

— Ну ладно. Кто там ещё?

— Теперь Ванда.

— Ну, эта точно под описание не подходит, да и с изнасилованием совсем не вяжется. Странно, ты же вроде защищала её.

— Ну да, насиловать она точно не могла, но мотив может быть и другой.

— Например.

— Ревность.

— Чего?!