Парашюты над Вислой

Про себя Савушкин облегченно вздохнул. Для донесения в центр информация исчерпывающая! Спасибо, дорогой Густав Вильгельм, что бы мы без тебя делали, берлинец ты мой, аристократ любезный… Ладно, пришло время прощаться. Да, ещё хорошо бы стать на довольствие…

— Lebensmittelmarken?[91]

Комендант кивнул и указал на конверт:

— Alles ist da. Bestimmungsort, Eisenbahnbedingung, Lebensmittelmarken.[92] — И, протянув Савушкину ведомость, попросил: — Unterschreiben Sie gegenüber Ihrem Nachnamen…[93]

Капитан расписался, после чего комендант проставил на конверте дату — двадцать пятое июля, как и обещал — и заверил всё своей печатью. Всё, теперь ближайшую неделю они свободны. Ну а дальше — будет видно…

Савушкин тепло попрощался с комендантом, спустился вниз, узнал у давешнего обер-ефрейтора, где получить продукты — после чего вместе с Некрасовым минут пятнадцать загружал коробки и ящики в свой «опель». Однако, комендант молодчина, на десять дней им продовольствие выписал! Не придётся горелую рожь в руках растирать или гороховым концентратом с сырой водой давиться…

На выезде из Ожарува их остановил патруль — но, быстро проверив бумаги и дежурно предупредив об опасности партизан, отпустил. Ещё бы, с их-то безупречными документами! Савушкина разбирало любопытство о будущем месте назначения — но он решил прочесть документ уже на месте, у пана Зарембы. Всё равно неделя у них есть, успеется…

К полудню они подъехали к знакомым воротам — но, к своему изумлению, ни пана Зарембу, ни ребят они ни дома, ни во дворе не обнаружили. Из будки пропала даже собака, дворняжка по кличке Пиля — звонко лаявшая на всякий подозрительный звук. Усадьба пана Зарембы вымерла…

Глава шестая

Которая повествует о том, что не друг — далеко не всегда враг…

Вот это номер…

— Некрасов, давай в дом, оружие наизготовку. Я — вокруг дома осмотрюсь, може, что пропустил.

Снайпер молча кивнул, достал из кобуры «вальтер», передёрнул затвор и вошел в дом. Савушкин тоже извлёк свой «парабеллум» и, внимательно вглядываясь в траву, двинулся на обход дома. Нет, никаких следов рукопашной борьбы или огневого боя — ни смятой травы, ни гильз, ни следов крови… Ничего. В саду и вокруг дома явно никакого сопротивления никто никому не оказывал. А что в доме?

Вышедший на порог Некрасов недоумённо развёл руками.

— Печь тёплая, плита тоже. Сегодня утром топилась… Завтракали они тут, к бабке не ходи. Срез на хлебе — утренний. Поели, потом снялись и куда-то двинули — сами: оставшиеся вещи аккуратно сложены, рации нет… — И пожал плечами.

Савушкин поднялся в дом. Так и есть — всё на своих местах, никакого даже намёка на погром. Хлопцы ушли сами, своей волей. Но вот пан Заремба где? Ладно, ребята утром могли уйти подальше в лес, провести сеанс связи. Радист и обеспечивающий его второй номер. Один должен был остаться, это непреложный закон. …И пан Заремба. Куда его-то понесло с утра пораньше?

Рация. Будем очень надеяться, что рация цела и, рано или поздно, донесение удастся передать. А передавать есть что — в окрестностях Варшавы переоснащается новой техникой и пополняется четвертая танковая дивизия, и из Италии прибывает танковая дивизия люфтваффе «Герман Геринг». Суммарно — три сотни танков, и это то, что им уже достоверно известно. А что неизвестно? Немцы из Варшавы не эвакуируют тылы, наоборот — идёт активная переброска амуниции на восток. А наши, пройдя с боями всю Белоруссию, к Висле подходят на последнем издыхании… По спине Савушкина пробежал холодок.

Как там поляки называли разгром Западного фронта в двадцатом году — аккурат в это же время, в июле-августе? «Чудо на Висле». Тогда наши тоже подошли к предместьям Варшавы на пределе своих сил, оторвавшись от складов и арсеналов. И поляки, ударив от Демблина и Пулав на северо-восток, а от Воломина — на восток — разгромили Красную армию вчистую, да так, что пришлось нам подписывать Рижский мир и отдавать Пилсудскому западную Белоруссию и Волынь с Подолией…Немцы тоже в курсе тех событий. Решили повторить? Они сумеют, один март сорок третьего под Харьковом чего нам стоил…[94]

Рация! Сейчас она нужнее жизни!

— Так, Витя, какие у тебя соображения?

Снайпер почесал затылок.

— Ушли сами. Даже моя Света вон в углу стоит — значит, ничего им не угрожало. Предлагаю ждать.

Хорошее предложение. Только вот времени на ожидание совсем нет…

— Нет, Витя, ждать не получится. Давай пробежимся по лесу, ты — строго на север, я — на северо-восток. Километра на три-четыре, зигзагом — авось на какие следы и наткнемся.

Некрасов покачал головой.

— Пустой номер, командир. Но раз ты считаешь нужным — пробежимся. Я пошёл… — с этими словами, закинув СВТ за спину, снайпер вышел во двор.

Савушкин вышел вслед за ним. Пустое — не пустое, а делать что-то всё равно надо… Глядишь, и какой-нибудь след все же обнаружится…