Парашюты над Вислой

Искать долго не пришлось. Метрах в трехстах на северо-восток от дома пана Зарембы Савушкин наткнулся на следы отдыха группы людей — примятую траву, сломанную ветку лещины, а внимательно вглядевшись в нависшую над местом предполагаемого бивуака ветку граба — небольшой пропил на коре, который обычно оставляет гибкая антенна рации, забрасываемая повыше. «Вот черти, не могли подальше отойти!» — подумал про себя Савушкин. Хотя для дежурного сообщения о том, что все живы и новостей нет — особо прятаться не надо, длительность такой радиограммы — секунд десять, ни один пеленгатор не засечёт, тем более, что тут из у немцев явно нет.

Ну и куда они пошли дальше? А главное — зачем?

Савушкин внимательно всмотрелся в следы недавнего радиосеанса. Что-то как-то не сходятся результаты осмотра с предполагаемым развитием событий… Наших трое, плюс пан Заремба — если принять версию, что он пошёл с ребятами. А тут гужевалось человек десять, не меньше! Что за чёрт? Ладно, вернёмся в хату, может, Некрасов и прав, лучше подождать на месте…

Но далеко отойти от полянки ему не удалось.

— Хальт! Хенде хох! — раздался окрик сзади, и одновременно справа и слева от него из-за деревьев выступило две фигуры с неизвестными ему железяками в руках. Железяки были явно оружием — хотя не немецкого и не советского образца… Не будем испытывать судьбу! Две железки — судя по выступающим в сторону магазинам, это пистолеты-пулемёты, но какого-то уж совсем простенького фасона — в руках этих пацанов в секунду нашьют в нем с дюжину дырок — что нежелательно… Это поляки. Хотели бы убить — убили бы сразу. А это значит — можно будет договорится. Ну, а если договориться не получиться — подобрать возможность и свинтить в лес — попозже, когда настороженность его пленителей снизится, а бдительность угаснет…

Савушкин поднял руки вверх. Тут же двое неизвестных — по виду совсем пацаны, лет по семнадцати, от силы — его живо обыскали, достали из кобуры «парабеллум», а из-за голенища сапога — десантный нож. Савушкин только изумлённо покачал головой — про финку-то им откуда известно?

— Лос, шнель! — Понятно, поляки. Акцент дикий, явно немецкий для них не родной.

Через полчаса хода по довольно густому лесу вчетвером они вышли к какой-то усадьбе — то ли лесника, то ли сторожа при кордоне, Бог весть. Трухлявый забор вокруг дома был ветхим, покосившимся, кое-где — развалившимся от старости, двор — донельзя заросшим, а сам кордон — явно нежилым, брошенным. Отличное место для допроса…

Твою ж мать!

У колодца, заросшего буйной зеленью, на траве расположились пан Заремба со своей собакой и все его хлопцы, не исключая Некрасова — окруженные пятью вооруженными карабинами пацанами. Хм, а взрослые тут вообще есть? Совсем ведь мальчишки, подумал Савушкин, им бы в школу ещё ходить…

Старший из приведших Савушкина указал ему рукой на его товарищей и произнёс:

— Битте, пан гауптман!

Савушкин подошёл к своим бойцам, уселся рядом с Котёночкиным и хозяином дома, иронично осмотрел своё воинство и негромко произнёс, обращаясь к пану Зарембе:

— Пан Тадеуш, это кто? Стоит их послушать или лучше нам отсюда уйти по-английски, не прощаясь?

— Не трогайте их, пан капитан. Это мальчишки, вы же бачите… Сейчас придет их поручик, он хочет с вами поговорить.

— Это батальон хлопский?

Старик усмехнулся.

— Это местное подразделение Армии Крайовой.

— И они ваши союзники? Ваших батальонов хлопских?

Пан Заремба усмехнулся.

— От вас трудно что-то скрыть… Да, я имею к ним отношение… Мы союзники. Теоретично…

— Вы с ними говорили? Они в курсе?

Старик покачал головой.

— Нет. Они лишь знают, что шесть дней назад в моём доме поселились немцы, которые ведут себя не как немцы и никак не похожи на немцев…

— Что случилось сегодня утром?

— Женя и Володя пошли рано утром в лес, отправить телеграмму… или как это называется, я не знаю. Их долго не было. Мы с Олегом и Пилей пошли их искать — и нас схватили в ста метрах от дома. И привели сюда — где мы нашли ваших…

— Понял. — И, обратившись к своему заместителю, спросил так же тихо: — Володя, донесение отправили?

Лейтенант Котёночкин кивнул.

— Отправили. И тут же нас окружила целая шайка этих инсургентов… Вот эти, — кивнул Котёночкин на своих сторожей. — Мы со Строгановым решили не усугублять ситуацию. Тем более — вели они себя очень деликатно. Перебить их мы ведь всегда успеем, правильно?

Савушкин хмыкнул.

— Надеюсь, до этого дело не дойдёт… Этих восьмерых мы уложим секунд за пять, от силы за шесть. Но это может усложнить выполнение задания. Подождём…

Ждать пришлось недолго — минут через десять раздался скрип ветхой калитки, и во двор зашли трое — парень лет двадцати пяти в форменной куртке и конфедератке, девчушка с большой суконной сумкой на длинном ремне, и хлопец в свитере и пилотке с орлом. По ходу, их и ждали, подумал Савушкин. Отцы-командиры вот этих вот пацанов с карабинами и кривыми автоматами. Которые всерьез думают, что контролируют ситуацию — наивные ребятки…

Парень в конфедератке, приложив два пальца к козырьку, отрекомендовался:

— Porucznik Wilk![95]